тебе шанс взять свои слова обратно.
Было что-то такое в голосе Рудова, что заставило Решетникова обернуться к нему.
– Скажешь мне кодовое слово… «Ваше высочество». И я тебя выслушаю, – продолжал Рудов.
Ничего не ответив, Решетников покинул офис.
А в это время Ольга уже лежала в палате, свернувшись клубочком под одеялом, и смотрела телевизор.
Дверь распахнулась, вошел озабоченный Завадский.
– А меня остановили менты, представляешь, я объясняю, что у меня жена в «Скорой»… а они, чуть не подрался…
– А надо было подраться, – негромко сказала Ольга.
Завадский решил, что не расслышал ее слов.
– Что?
– За жену надо кадык рвать, – сказала Ольга.
Завадский непонимающе смотрел на нее, пытаясь понять, шутит она или нет.
– Что с тобой случилось, есть диагноз?
– Панкреатит.
– Как такое могло случиться?
– Ну как, так… поджелудочная уже не та, что в шестнадцать лет, – раздражаясь, ответила Ольга. – Строжайшая диета, а пока немного сняли боль. Прости, что никуда не полетим…
– Ничего, ничего, – ласково произнес Завадский, присев рядом и взяв ее руку в свои. Ольге стало немного стыдно – так искренне он переживал за нее.
– Но есть и хорошая новость, – ласково сказала она. – Они согласились, чтобы ты играл главную роль. Но денег у них мало.
– Кормить хоть будут?
– Обещают вкусно. Извини меня за брачную ночь, утро…
– Ничего. Поправляйся. А сколько тебе тут?
– Пару дней, а потом домой, но постоянно сдавать анализы.
– Неважно. Я помогу.
В палату влетел Саша с вопросом:
– А что случилось?
– Панкреатит, – объяснил Завадский.
Саша растерянно смотрел на Ольгу.
– Как же так? Вы что, никуда не летите?
– Саша, ну куда я в таком состоянии!
– Я пойду, найду врача, спрошу, что да как. – Завадский вышел за дверь.
– Что? – недовольно спросила Ольга, поймав подозрительный взгляд Саши.
– Это ведь папа придумал?
– С чего ты взял? – Ольга отвела глаза – врать она действительно не умела, особенно тем, кто был ей дорог.
– А чего это ты не хочешь лететь в медовый отпуск? – спросил Саша, хитро усмехаясь.
– Саша, ну хватит выдумывать… – Ольга готова была залезть под одеяло с головой.
– Вы что, снова вместе?
Но тут в палату вошел Завадский.
– Никого нет на месте. Медсестра что-то пробурчала…
– Ладно, я пошел, – сказал Саша. – Выздоравливай, мамочка.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Ольга, зная, что сын не поверил ни единому ее слову.
* * *
А Решетникова беспокоили сейчас совсем другие заботы. Он сидел в своем офисном кабинете и говорил с Дашей, стоявшей перед ним. Она уже была введена в курс дела.
– Даша, мы на большом распутье.
– Я поняла. А как мы докажем, что мы ему ничего не делали?
– Начнем по порядку. Договор с ним есть?
– Конечно. И у Рудова.
Решетников досадливо цыкнул.
– Уничтожь. Черт.
– Шредером?
– Можешь съесть, как твоей душе угодно, но чтобы его не было.
– Дело совсем серьезное?
– Ну не то чтобы прямо жизнь и смерть, – слегка успокоил ее Решетников. – Но допрыгались мы уже. Нет, нас подставили, но… и мы допрыгались.
Тут Решетникова озарила какая-то мысль.
– Откуда мы знаем, что Мезин пошел на сделку со следствием?
– От следователя, – ответила Даша. – А этого недостаточно?
– Этот следователь…
– Витязев.
– Да. Еще фамилия такая странная. Он тебе не показался…
– Да. Что-то в нем от лукавого… – договорила за него Даша.
– Не в этом смысле, – возразил Решетников. – Но есть мнение, что это подставной следак.
– Ваше мнение?
– Мне его достаточно.
– Разрешите за ним проследить? – предложила Даша.
– Нет, я сам.
Саша сидел на кухне и наблюдал, как Завадский у плиты готовит куриный бульон, также котлетки на пару.
– А что такое с меню?
– Это маме, – ответил Завадский. – Теперь мы все вместе будем так есть, чтобы ей было легче.
– Зачем?
– Затем, что мы семья. Если кому-то плохо, мы ему помогаем. Это значит быть семьей.
– А-а… – иронично протянул Саша. – Просто мне такого никто не говорил, а в учебниках такое не пишут.
Завадский строго посмотрел на него.
– А ты чего так спокоен? Когда у меня мама заболевала, я места себе не находил.
– Видимо, у нас с мамой просто другие отношения. Она меня бросила кормить в три месяца, видимо, поэтому. Нет такой связи.
Увидев, что Саша направился к выходу, Завадский сказал:
– Подожди.
Саша остановился.
– Ты понимаешь, что мама – это самый главный человек, самый близкий?
– В курсе.
– Знаешь, мне было восемнадцать, когда умерла моя мать. Я до сих пор вспоминаю наш последний разговор, я был идиотом. Не делай того, о чем будешь жалеть.
Саша сверкнул глазами.
– Слушайте, я все понимаю, диета так диета, будем есть воду с хлебом, легко, что еще от меня требуется?
– Ты знаешь, что такое панкреатит?
– Живот болит?
– Нет. Это не просто выпить таблетку и жить дальше. Боль такая, что человек может потерять сознание. От этого можно умереть, ты понимаешь?
– Теперь – да, – серьезно ответил Саша. – Сейчас отправлю маме эсэмэску, как я ее люблю. Так правильно будет?
Завадский посмотрел на Сашу каким-то разочарованным взглядом. Тот вышел и направился в свою комнату.
Через несколько минут к нему вошел Завадский, которому, судя по всему, не терпелось продолжить воспитательную работу. Саша сказал ему в прежней ироничной манере:
– Я уже набираю СМС, вот, «мама, я скучаю, выздоравливай скорее».
– А ты отцу сообщал?
– Зачем? – Саша слегка удивился.
– Ну не чужой человек все-таки.
– Хорошо, позвоню.
– Нет, я сам.
– Лучше я, – настаивал Саша.
– Я почему не я? Ты чего-то боишься?
Саша махнул рукой, показывая, что не собирается спорить.
– Звоните, я допишу маме СМС.
Завадский набрал номер Решетникова, когда тот сидел за рулем.
– Петя, привет.
Решетников переключился на громкую связь. Его покоробила неуместная фамильярность Завадского.
– Петр, – поправил он.
– Ты знаешь, что Ольга в больнице?
– Нет. – Решетников постарался изобразить удивление.
– Это так ужасно. Ты придешь?
– Ну, теперь ты за нее в ответе, – ответил Решетников.
– Я подумал, ты захочешь навестить ее в больнице. – В голосе Завадского проскользнул упрек.
– Никакого желания. Это ты с ней в горе и в радости, я только в радости.
Завадский продолжал настаивать:
– Петр, дело очень серьезное, ты бы пришел, поддержал.
Решетников, которому в этот момент было совсем не до Завадского, раздраженно бросил:
– Слушай, не переживай, панкреатит лечится и без поддержки бывшего мужа.
Решетников отключил телефон, он уже подъехал к зданию следственного комитета и увидел, как оттуда выходит Витязев.
– Ни с кем не здороваешься, – бормотал Решетников, видя, как следователь молча проходит мимо своих коллег. – Потому что ты тут никто.
Витязев сел в машину и тронулся с места. Решетников двинулся следом за
