уже саму себя. — Перейдем к личности гостя. С кем придется иметь дело в этот раз?
— А разве до сих пор вас не информировали? Странно.
Курагина не сомневалась, что ублажать придется президента Индонезии, но высказывать свои предположения не стала. Вдруг на этот раз прикажут лечь под кого-то другого?
— Секретничали, как видите. Однако намекнули, что всю необходимую «вводную» получу от вас.
* * *
Когда Курагина положила на стол перед собой дорогую кожаную сумочку, подполковник был уверен, что она тут же потянется за сигаретой, даже приготовил зажигалку…
— Вы что, не знали, что я не курю? Вы даже этого не знаете? А пора бы. Слабости и привычки агентов… Кому, как не вам? Впрочем, это тоже мелочи. Итак, приступим…
— В этот раз, — мгновенно перешел подполковник на официальный тон, — вашим клиентом станет президент Индонезии господин Ахмед Сукарно. Он же, для посвященных, «товарищ Карно».
— После этих слов я должна была бы воскликнуть: «Вот это в самом деле неожиданность!» — взметнула брови Курагина. — Но вы же знаете: я не люблю переигрывать. Хотя о визите этого деятеля в прессе пока что ничего не сообщали.
— Потому как сам визит все еще на стадии окончательного согласования. Однако последние агентурные данные убеждают: приезд обязательно состоится, другое дело, что дата пока еще держится в секрете.
Буквально перед прибытием Маругина в «апартаменты» генерал Ванин в общих чертах ознакомил его с донесением из Джакарты полковника Постольникова. Сведения, которые там содержались, могли показаться угрожающими, так что «стадия окончательного согласования» визита тоже могла затянуться, хотя и верить в это подполковнику не хотелось. Считал, что, наоборот, в Кремле решат демонстративно поддержать Сукарно пышностью приема. Другое дело, что и шантаж-вербовку его тоже прикажут проводить увереннее и жестче.
— Английским языком наш правитель, надеюсь, владеет? — неспешно поинтересовалась Курагина.
— Опасаетесь, как бы между вами и Сукарно не уложили переводчика? — ухмыльнулся подполковник.
— А что, интригующая мысль. Главное, чтобы не женского пола, а то ведь умышленно напартачит. Впрочем, нечто подобное уже случалось. Правда, речь тогда шла о личном телохранителе, который сидел за тоненьким перестенком. И происходило это в «гостином дворе» одного из посольств.
— Судя по тому, что в свое время, в Америке, у Сукарно случился бурный роман с актрисой Мэрилин Монро, английским он владеет достаточно хорошо. Во всяком случае, на постельном уровне.
— Вот и славненько, подполковник. Общие сведения об этом «объекте» и его стране я конечно же получу в нашей ведомственной библиотеке. За вами же — свежие агентурные данные: пристрастия, основные политические враги, тип женщин, семейное положение.
— Мы сами только что получили весь этот материал из источников в Джакарте. Завтра какая-то часть его окажется в вашем распоряжении.
Допив свое «Боржоми», Курагина поднялась, попросила показать, где вмонтированы видеокамеры и «жучки прослушки», дабы она полноценно могла «работать на камеру», и лишь после этого произнесла:
— А теперь о главном, ради чего и была организована наша с вами встреча. Основная цель предстоящего контакта? Судя по количеству камер, нас приглашают не для того, чтобы мы развлекали Сукарно.
— Вы сказали «мы»? Опять намерены прихватить с собой Шмарову? В прошлый раз, насколько мне известно…
— Старший сержант Шмарова появляется рядом со мной только в тех случаях, когда это необходимо, — отчеканила Миледи. — Вы не ответили на мой вопрос.
— «Грубая сексуальная компрометация, с не менее грубым вербовочным шантажом» — такая формулировка вас устроит?
— Шантажировать с помощью «аморалки» главу государства, причем теперь уже союзнического и довольно влиятельного в своем регионе? Что-то новое. Не подумали, как это будем выглядеть, особенно в случае провала? Как вообще это может быть воспринято в мире?
— Это уже не нам с вами решать, старший лейтенант, — попытался поставить ее на место Маругин.
— Почему вы так убеждены, что не нам? Нет ничего более благородного в нашем с вами положении, подполковник, чем время от времени пытаться отрезвлять представителей командования. А то ведь в большинстве случаев отрезвление это самое приходит к ним задним числом. Уж поверьте моему опыту общения с ними.
— Но приказ в любом случае должен быть выполнен, старший лейтенант Курагина.
— Вы же знаете: за нами дело не станет, — процедила Миледи, поднимаясь из-за стола.
Еще раз придирчиво осмотрев свою «гладиаторскую арену», она уже направилась к выходу, когда подполковник все же не удержался.
— Прошу прощения, Тамила Эдуардовна, за бестактный вопрос, но… Ни мне, ни генералу Ванину, не понятно, почему в отдельных, ну, скажем так, «операциях» вы обязательно принимаете участие только вместе со Шмаровой.
Уже взявшись за дверную ручку, Курагина остановилась и удивленно взглянула на провожавшего ее подполковника.
— Вот уж не думала, что это все еще остается тайной.
— Остается, как видите.
— А ведь по съемочному материалу могли бы определить, что все «постановочные» постельные сцены организовывает именно она, наша досточтимая Шмара. Я всего лишь завлекаю гостя, веду задушевные беседы, а главное, всем своим внешним видом и поведением поддерживаю перед сопровождением гостя его статус. По-настоящему же скомпрометировать клиента перед камерами я не способна. Тем более что во мне сразу же видят агента разведки. Увы, и на светских раутах, и в постели я остаюсь всего лишь смазливым «приложением к гостю», его «дамой сопровождения», эдакой светской львицей-аристократкой.
— О, в этой роли, вас ценят, — попытался вклиниться в ее монолог подполковник, однако Миледи безжалостно проигнорировала его.
— …Зато в самый подходящий момент появляется она, Шмарова, эта истинная богиня разврата.
— «Богиня разврата»? Сказано-то как!
— Именно богиня, с которой мужчина готов хоть в райские сады, а хоть на плаху. Куда Шмара, как правило, и приводит его через всё те же «райские кущи». Она любого зажжет, ни один мужчина с ней не оплошает, а значит, сумеет сохранить и лицо, и… репутацию своего «мужского достоинства». Для большинства «объектов» это принципиально важно — утвердиться в глазах женщины.
— С этим не поспоришь, — почему-то вдруг стушевался Маругин, причем так, что даже почувствовал, как «загорелись» кончики ушей.
— Благодаря Шмаре, нас, собственно, и стали величать «волчицами внешней разведки», а в более узком кругу — «богинями разврата». Когда я впервые предстала перед Шмаровой в ипостаси сопливой, ни черта не смыслящей «гимназисточки», она уже была настоящей волчицей — и в «психологической» разведке, и в постели. Она же и стала моей первой и единственной наставницей. Не знаю, правда, следует ли ее за это благодарить, однако все происходило именно так… Впрочем, это уже тема другой исповеди. И явно не перед вами, подполковник.
Москва. Управление внешней разведки КГБ. Апартаменты Дома приемов Верховного Совета СССР.
Июнь
