это!
— Да, — прибавил Маленький Плут, — отец и в могиле сказал бы: «Знаю уж, вздор!»
— В самом деле, вот он идёт со стариком и не стыдится сам вести его под руку! — с ужасом воскликнула графиня. — Пойдёмте, я не хочу больше встречаться с ним.
Они удалились, а Куно проводил своего старого учителя до моста и сам помог ему сесть на носилки. У подошвы горы он остановился перед хижиной госпожи Фельдгеймер и застал её уже готовой садиться на носилки, с узлом, наполненным склянками, горшочками, питьём и другими принадлежностями, и с её буковой палочкой.
Впрочем, было не так, как предвидела в своих злых мыслях графиня фон Цоллерн. Во всей окрестности нисколько не удивлялись рыцарю Куно. Находили прекрасным и похвальным, что он захотел скрасить последние дни старой госпожи Фельдгеймер, а за то, что он взял в свой замок старого отца Иосифа, его стали считать человеком благочестивым. Единственно, кто ненавидел и стыдился его, это братья и графиня. Но этим они вредили только самим себе, потому что все стали досадовать на таких неестественных братьев, и как бы в возмездие им прошла молва, что они дурно и в постоянной вражде живут с матерью, да и друг другу делают всевозможные неприятности. Граф Куно фон Цоллерн с Оленьей Горы делал несколько попыток помириться с братьями, потому что ему было невыносимо, что они, часто проезжая мимо его укрепления, никогда не навещали его или, встречаясь с ним в лесу и в поле, кланялись с ним холоднее, чем с чужестранцем. Но его попытки большей частью пропадали даром, и, кроме того, братья стали ещё издеваться над ним.
Однажды ему пришло в голову ещё одно средство, чтобы расположить их сердца, так как он знал, что они скупы и жадны. Между тремя замками, почти посредине, лежал пруд, но так, что принадлежал к владениям Куно. В этом пруду водились самые лучшие во всей окрестности щуки и карпы, и братья, любившие ловить рыбу, немало досадовали, что отец позабыл отписать пруд на их долю. Они были слишком горды, чтобы удить там рыбу без ведома брата, и всё-таки не хотели сказать ему доброго слова, чтобы он позволил им это. Он знал, что пруд очень по сердцу его братьям, и поэтому однажды пригласил их встретиться с ним там.
Было прекрасное весеннее утро, когда все три брата из трёх замков почти в одну и ту же минуту сошлись у пруда.
— Смотри, — воскликнул Маленький Плут, — как аккуратно вышло! Я выехал, когда в замке било семь часов.
— И я тоже, — отвечали братья с Оленьей Горы и из Цоллерна.
— Ну, тогда пруд лежит, должно быть, как раз посредине, — продолжал Плут. — Прекрасная вода!
— Да, именно поэтому я и призвал вас сюда. Я знаю, что вы оба большие охотники до рыбной ловли, и хотя я тоже иногда охотно закидываю удочку, но в пруду рыбы достаточно для трёх замков, а на его берегах довольно места для нас троих, если бы даже мы пришли удить все сразу. Поэтому с сегодняшнего дня я хочу, чтобы эти воды были для нас общим достоянием и чтобы каждый из вас имел на них такие же права, как я.
— Э, ведь наш братец очень милостиво настроен, — сказал Маленький Плут с язвительной улыбкой. — Он в самом деле даёт нам шесть моргенов воды и несколько сотен рыбок! Но что же мы должны дать взамен? Даром ведь бывает одна смерть!
— Вы получите его даром, — сказал тронутый Куно. — Ах, ведь я хотел бы только видеть вас иногда у этого пруда и говорить. Ведь мы сыновья одного отца!
— Нет! — возразил Маленький Плут. — Этого уж не будет, потому что нет ничего глупее ловли рыбы в обществе: один всегда отгоняет рыбу у другого. Давайте распределим дни: например, понедельник и четверг твои, Куно, вторник и пятница — Вольфа, среда и суббота — мои. По-моему, так совершенно правильно.
— А по-моему — нет! — воскликнул мрачный Вольф. — Я ничего не хочу в подарок и не хочу также ни с кем делиться. Ты, Куно, прав, предлагая нам пруд, потому что, собственно, мы все трое имеем одинаковые права на него, но давайте поэтому сыграем в кости, кому владеть им в будущем. Если я буду счастливее вас, то вы всегда можете спрашивать у меня, можно ли вам ловить рыбу.
— Я никогда не играю в кости, — отвечал Куно, опечаленный ожесточением братьев.
— Ну конечно! — язвительно засмеялся Маленький Плут. — Ведь братец очень благочестив и игру в кости считает смертным грехом. Но я предложил бы вам кое-что другое, чего не постыдится самый благочестивый отшельник. Давайте принесём лески и крючки: кто в это утро, до тех пор пока колокол в Цоллерне не пробьёт двенадцать часов, наудит рыбы больше всех, тот и получит пруд в собственность.
— Я был бы совершенным дураком, — сказал Куно, — если бы стал состязаться из-за того, что принадлежит мне по праву как наследство. Но чтобы вы видели, что я не шутил с дележом, я принесу свои рыболовные принадлежности.
Они поехали домой, каждый в свой замок. Близнецы поспешно разослали своих слуг и заставляли поднимать все старые камни, чтобы найти червей на приманку для рыбы в пруду, а Куно взял свою обыкновенную удочку и корм, приготовлению которого его научила однажды госпожа Фельдгеймер, и первым явился опять на место. Когда явились оба близнеца, он дал им выбрать самые лучшие и удобные места, а потом и сам закинул удочку. И рыбы словно почуяли в нем своего хозяина. Целые вереницы карпов и щук кишели около его крючка. Самые старые и большие оттесняли прочь маленьких, и каждое мгновение он вытаскивал по одной. Когда же он снова бросал удочку в воду, уже двадцать-тридцать ртов спешили схватить острый крючок.
Не прошло ещё и двух часов, а уж земля около него была покрыта прекраснейшей рыбой. Тогда он бросил удить и пошёл к своим братьям посмотреть, как у них дела. Плут поймал маленького карпа и двух жалких ельцов, а Вольф — трёх чебаков и двух маленьких пескарей. Оба мрачно смотрели в пруд, потому что со своих мест уже могли заметить огромное множество рыбы, наловленной Куно. Когда Куно подошёл к Вольфу, тот почти в ярости вскочил и, разорвав леску и разломав удилище в куски, побросал всё в пруд.
— Я бы хотел иметь тысячу крючков вместо одного, и чтобы на каждом барахталось по одной
