— Какого черта сейчас нужно твоим выродкам-друзьям? Что за долги?
— Какие на хрен друзья? — переспросил Кирилл и, увидев наши недоумевающие лица, рассмеялся, — господи, вы реально такие тугие или только притворяетесь? Мне надо было нагнать жути, чтобы ты переполошился, включил рыцаря и утащил Веронику к себе домой. И ты все отыграл, как по нотам. С тобой вообще одно удовольствие работать. Тебя куда направишь, туда ты и прешь, как носорог, не разбирая дороги.
Кир откровенно веселился, а я чувствовал себя просто конченным кретином, осознавая, что все это время мелкая сволочь манипулировала мной. Он скажет фас, я тут же бросаюсь. Скажет апорт, и я уже в зубах тащу ему палку, преданно размахивая хвостом.
— Кстати, как прошло знакомство с мелким засранцем? Как там его? Даня?
— Ваня! — прорычал я, — твоего сына зовут Ваня.
— Да похер. Хоть Ваня, хоть Таня, хоть Ибрагим Петрович, — отмахнулся он и снова обратился к захлебывающейся слезами девушке, — ну как тебе, Вероничка, ощущение? Живешь себе год, не паришься, а потом хоп и мамаша. У тебя, наверное, стресс был. У-уу-у, как всегда, сопли жуешь. Ничего не меняется.
Он вытащил из кармана платок, и не отводя от нас с братом пушку, заботливо вытер ей слезы. Вероника, всхлипывая от страха и отвращения пыталась отвернуться, но Кир продолжал свое дело, изредка насмешливо посматривая на меня.
— Ну вот, совсем другое дело. Даже вроде как миленькая, — провел пальцами по влажной девичьей щеке и доверительно произнес, — знаешь, а я ведь собрался пристрелить тебя. Прямо на глазах у него. Чтобы уж окончательно забрать. Представляешь, как бы его ломало всю оставшуюся жизнь? Особенно после того, как он обо всем узнал и увидел тебя с ребенком на руках?
Я снова шагнул к ним, и дуло тут же нацелилось мне в грудь. В голубых глазах Мелкого — равнодушное обещание нажать на курок. Он это сделает. Вопрос только в том, кто в этот момент будет под прицелом.
Призывая на помощь остатки благоразумия, я отступил, поймал взгляд трясущейся Вероники, мысленно умоляя ее успокоиться, а она смотрела в ответ, как беспомощный котенок, которого бросили в глубокую яму.
Бедная моя.
— Но… появился план получше. — ухмыльнулся он, прекрасно понимая, какие мысли кипят у меня в голове, — я даже хочу поделиться им со своими любимыми старшими братьями. Итак, дорогие мои… Вы оба, взявшись за руки, бодрой походкой валите за решетку.
— А тебе не кажется, что за решетку как раз пора тебе? — холодно отозвался Демид, — мы в отличие от тебя ничего не жги, не воровали…
— Серьезно? — Кирилл тихо засмеялся, — а разве кража ребенка не в счет?
Твою мать…
— Вы забрали у бедной Веронички сына, — Кирилл подошел к ней и приобнял за плечи, — Подделали документы. Насовали взяток врачам. Убедили мою несчастную жену в том, что он погиб, а на деле просто украли. Вот сволочи, да дорогая? — он смачно поцеловал ее в макушку и крепче прижал к себе, словно пытаясь утешить, — не переживай. Накажем. Засадим их лет на десять, да? Пусть посидят, подумают о своем поведении.
Мы с Демидом мельком переглянулись, в его я увидел отражение тот же самого ураган, что бушевал у меня внутри.
— К сожалению, ты правосудием в полной мере не сможешь насладиться, — с притворным вздохом, продолжал он, — На курорт поедешь. В дурку. Сама понимаешь, женщина, которая хотела спрыгнуть с моста, не может растить ребенка. Ей надо лечиться. Отдыхать, пить таблетки. Где таблетки, там и капельницы, где капельницы, там и смирительная рубашка, а где смирительная рубашка — там и до конских транквилизаторов недалеко. Вот такой All inclusive по-дурдомовски. Я уже договорился.
Единственный, кого нужно было отправить в дурку — это Кир. Он же чокнутый, на всю голову. Там крыша давно съехала. То ли сама, то ли он чем-то догонялся все это время. Мы просто этого не замечали раньше. Не хотели замечать. Ни маниакального блеска в глазах, ни улыбки людоеда, ни жгучего удовольствие от чужих мучений.
— Она не собиралась прыгать, — прорычал я.
— Да? — Кирилл задумчиво потер щеку дулом пистолета, — а вот на видео все выглядит совсем иначе. Она сидела такая несчастная, смотрела, думала…А потом прилетел ты, и так медленно к ней шел, чтобы не напугать, не спровоцировать.
Твою мать, там никого на мосту кроме нас не было! Никого! Как он мог это узнать?!
— И, кстати, я тут провел небольшой опрос, ненавязчиво с людьми пообщался. Окружающие с готовностью подтвердят, что она постоянно была в подавленном состоянии. Свидетелей полно. Так, что любимая, готовься. Скоро на заслуженный покой. Одна в палату, другие на нары. Красота… Но говнюк-то мелкий не может ведь сам по себе, верно? Придется мне возвращаться, впрягаться в роль любящего папаши, а заодно и всю бархановскую империю принимать.
Так вот к чему вся эта игра. Сукин сын…
— Кстати, он хоть ссаться перестал? Или все еще в полном неадеквате?
— Кирилл, в полном неадеквате здесь только ты!
— И это сказал мужик, отнявший у матери ребенка, только потому что младший брат пустил скупую пьяную слезу? — цинично припечатал Кир, снова ткнув мне в нос моими же ошибками.
* * *
— Думаешь, мы будем молчать? — едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на Мелкого, прорычал Демид.
— Конечно. Вы же не хотите, чтобы в один прекрасный момент, ваш драгоценный Ванечка просто исчез? Или Вероничке по ошибке вкололи «неправильные витамины». Хотя она всегда для вас была расходным материалом. Так что останавливаемся на варианте с мелким. О, — Кир поднял кверху указательный палец, — теперь у меня свой Мелкий есть. Прикольно.
Я, не отрываясь, смотрел на Веронику, и молился, чтобы она услышала мои мысли.
Ты не была для меня расходным материалом. Ты была той, которая одним взглядом могла вынуть душу. Той, из-за которой я творил глупости. Той, из-за которой хотелось сдохнуть от ревности и отчаяния.
— Ладно. Что мы все обо мне, да обо мне. Вы мне лучше скажите, как у вас дела? Хоть разок-то переспали пока вместе жили? Или нет? — он вопросительно смотрел то на несчастную Веронику, то на злого меня, — да ладно? Так и ходите вокруг да около? М-да, хреновая у вас, видать, любовь была. Без огонька. Кстати, Артур, не расстраивайся. Я тоже из нее ни одной искры не высек. Бревно как есть. Так что ты немного потерял. Скукотень редкостная.
Она сжалась, будто он ударил ее.
Я его сейчас убью.
— Заткнись, а?
— Хм, а, может, моя преданная жена до сих пор скорбит обо мне? Плачет по ночам, вспоминая нашу счастливую семейную жизнь?
Она давилась слезами и беспомощно смотрела на меня. Это взгляд, наверное, навсегда отпечатался в моей памяти.
— Кстати, Вероничка так трогательно пыталась привести меня в чувство, когда мы в дерево впоролись. Я даже чуть не прослезился от умиления, — он заржал и передразнил писклявым голосом, — Кирилл, очнись. Пожалуйста. Очнись. Вот что значит, заботливая жена. Но все равно бревно.
