— Зато мы могли бы… — Рутвен запнулся, услышав сердитые голоса, доносившиеся откуда-то дальше по коридору. — Что за черт?
На лице Аниши отразилась тревога.
— Это голос Рэнса, — пояснила она, подхватив юбки. — Звучит устрашающе.
Тут Рутвен вспомнил, о чем его предупреждала Грейс.
— Проклятие, — буркнул он, устремившись вслед за сестрой.
Голоса доносились из кабинета. Они достигли крещендо, хотя разобрать слова было невозможно из-за толстой дубовой двери. Рутвен неохотно взялся за дверную ручку, колеблясь. Боже правый, неужели у него недостаточно неприятностей, чтобы Рэнс добавлял новые?
— Мама всегда говорила, что нехорошо подслушивать под дверью, — поторопила его Аниша. — Так что открывай побыстрее!
За дверью раздался грохот, сопровождаемый звоном бьющегося фарфора.
Приглушенно выругавшись, Рутвен распахнул дверь.
И пожалел об этом.
Аниша ахнула, прижав руки ко рту.
Лейзонби и Джек Колдуотер сцепились, словно в страстном объятии, прислонившись к спинке дивана. А на полу валялся разбитый вдребезги бюст Аристотеля и мраморный пьедестал, на котором он ранее возвышался.
Рутвен поспешно захлопнул дверь.
— О Боже! — потрясенно ахнула Аниша.
Маркиз взял ее за локоть, увлекая за собой.
— Пойдем, Ниш, это нас не касается.
Но спустя несколько шагов та остановилась.
— Раджу, — прошептала она. — Это выглядело так, словно… По-твоему, Рэнс…
— Проклятие, — огрызнулся он. — Ничего не могу понять.
Дверь за ними резко распахнулась, ударившись о стену, и оттуда вылетел Джек Колдуотер. Проскочив мимо, он сбежал вниз по лестнице и скрылся в холле, словно за ним гнался сам дьявол.
Рутвен повернулся к сестре.
— Похоже, они нас даже не заметили, — сказал он с явным облегчением в голосе. — Кто знает, возможно, все было не совсем так, как выглядело.
Но глаза Аниши все еще были круглыми как блюдца, а лицо оставалось бледным.
— И что же это все означает, Раджу? — спросила она трепетным тоном.
Рутвен закрыл глаза и выругался себе под нос. Аниша не наивная девица. И, несмотря на его уверения, картина, представшая перед их глазами, была весьма двусмысленной.
Воздух был буквально пропитан похотью и гневом. Но Лейзонби, он-то какую роль играет во всем этом?
Происходящее не имело смысла. Конечно, Лейзонби прошел все стадии распутства, да и Рутвен был не многим лучшем. В угаре похоти и дурмана они творили такие вещи, о которых предпочитали не вспоминать при свете дня. Но чтобы так: трезвый как стеклышко, в приличном доме… это уже переходило все границы.
— Я собираюсь поговорить с ним! — резко бросил он, выпустив локоть сестры. — А ты отправляйся к Грейс. Скажи, что хочешь вернуться домой. Хорошо?
Аниша уставилась в пол.
— Что ты молчишь, Ниш? — Он приподнял ее подбородок кончиком пальца.
— Ладно. — Она заставила себя улыбнуться.
Он поцеловал ее в лоб.
— Я отнесу альбом Сатерленду, — сказал маркиз. — А теперь иди, пока Лейзонби не вышел.
Аниша кивнула и кинулась вверх по лестнице. Рутвен проводил ее взглядам, испытывая противоречивые чувства. Его мысли были заняты Грейс и историей молитвенника, которую поведала ему сестра. Как несправедливо, что, когда у него, кажется, появилась надежда иметь то, о чем он мечтал, мечты Ниш разбились вдребезги.
Конечно, он никогда бы не разрешил ей выйти замуж за Лейзонби, но надеялся, что ее увлечение умрет естественной смертью. То, чему они оказались свидетелями, не имело логического объяснения. Собственно, многие назвали бы это противоестественным, если не порочным. Рутвен не заходил так далеко, но собирался сказать пару слов своему приятелю.
Дверь кабинета оставалась открытой. Лейзонби стоял у окна, глядя на улицу. Его фигура была напряжена, кулаки сжаты, и Рутвену не требовалось прибегать к помощи Дара, чтобы почувствовать ярость, наполнявшую комнату.
— Ну, старина, — начал он, войдя внутрь, — порой ты все еще удивляешь меня.
Лейзонби обернулся, побледнев как полотно.
— Прошу прощения?
Рутвен указал в сторону дивана и разбитого бюста.
— Я не вправе осуждать чужие пристрастия в подобных делах, — сказал он. — Но тебе следует знать, что я заглянул сюда минуты три назад. Со мной была Аниша. В следующий раз, ради Бога, запирай дверь.
При виде потрясенного выражения Рэнса он ощутил укол вины. Всего лишь четверть часа назад Рутвен сам оставил дверь незапертой, не имея готового решения и, возможно, даже подсознательно надеясь быть застигнутым врасплох. Но Грейс права: нельзя оставлять серьезные решения на волю случая и подвергать риску чужие репутации, а тем более судьбы.
— Ты… все видел? — выдавил наконец Лейзонби.
— Боюсь, что да, — согласился маркиз.
Его приятель побагровел.
— Проклятие! Это не то, что ты подумал.
— Тогда что это было?
— А вот это не твое дело.
Рутвен проследовал дальше в комнату, сцепив руки за спиной, чтобы удержаться от соблазна заехать Рэнсу кулаком в лицо.
— Ты прав, — согласился он. — Но мне не безразличны чувства моей сестры. Она вбила себе в голову, что влюблена в тебя.
— Аниша? — Лейзонби недоверчиво уставился на него. — Ты, наверное, шутишь?
— Представь себе, нет, — отозвался Рутвен.
Рэнс болезненно поморщился.
— Я более чем привязан к твоей сестре, Эдриен, но, к сожалению, она… не совсем в моем вкусе.
Похоже на то, подумал Рутвен.
— У меня только одна просьба, дружище, — посоветовал он, — позаботься о своей репутации и своем добром имени хотя бы ради общества и той важной работы, которую мы делаем.
— Н-но… Послушай, ничего же не было, — возразил Лейзонби.
Рутвен иронически приподнял бровь.
— Было, — возразил он. — И, думаю, тебе самому надо решить, что именно. В любом случае я с тобой, Рэнс. Полагаю, ты это знаешь.
Лейзонби прерывисто выдохнул, затем провел рукой по лицу, словно стирая липкую паутину.
— Знаю, — сказал он. — Если существует человек, на которого можно положиться в трудную минуту, то это ты, Эдриен. Этот молокосос просто вывел меня из себя. Вцепился как клещ. Меня тошнит от того, что мое имя треплют в газетах. Я устал от вопросов, намеков и подозрений. Мне осточертело, что он все время крутится у меня перед глазами, изображая святошу. В общем, я… сорвался с катушек. Наверное, мне хотелось преподать ему урок.
