class="empty-line"/>
Веселиться у Байера не получалось. Он поздравил именинника, Андрея Транько, спел с компанией шуточную оду в его честь, сочинённую неугомонной затейницей Ритой, и отсел в сторонку.
Байер смотрел на своих недавних однокурсников: кроме него никто пока не устроился работать по специальности. И не потому, что работы не было: отдыхали после пяти с половиной лет напряжённой учёбы, присматривались. А Саша уже отработал три месяца – как будто год прошёл. Он невольно сравнивал их с парнями его подразделения МЧС: разница впечатляла. Он ощущал себя взрослым на вечеринке подростков. Они то и дело подбегали к нему, теребили, особенно Марго. Наконец, Байер не выдержал: посадил её рядом с собой и без всякой смягчающе-подготовительной лабуды выдал прямо в лоб:
– Сафарова! Ты классная девчонка, но хватит фигнёй страдать! Я – абсолютно не твой вариант. У меня есть любимая женщина, и мы вместе живём. Присмотрись к Ване Клименко: упустишь – всю жизнь локти будешь кусать.
Он встал и, попрощавшись со всеми, пошёл к машине: ему нестерпимо захотелось увидеть Алину и Лёвку…
Байер приехал с букетом цветов и радиоуправляемой машиной, позвонил в дверь, предвкушая радостные вопли Лёвы и светящиеся радостью глаза Алины.
– Я – дома! – с порога крикнул он.
Квартира встретила его гробовым молчанием. "Что, не вернулись ещё с прогулки?" – предположил Сашка и только потом обнаружил записку. "Не теряй, мы уехали к маме на некоторое время. В холодильнике еда. Рубашки твои я постирала и погладила: висят в твоём шкафу. Деньги за аренду – на кухне на столе. Нору забрали с собой. Алина".
Сашка опустился на пол рядом с запиской.
– Уехали… на некоторое время. Лёва говорил, что бабушка в Подмосковье живёт. Они что, из Москвы уехали?! – только начало доходить до Сашки. – Ничего лучше не могла придумать?!
Вдруг Байеру стало не по себе. "Что если они уехали навсегда: он войдёт в их комнату, а там пусто". Сашка быстро поднялся и ринулся в их комнату. "Уф! Все вещи на своих местах! Рисунки Лёвы в рамочках, их с Алиной фотографии на стене. Он остановился у фотографий и стал их разглядывать. Вот Лёвка совсем маленький, около трёх месяцев… "Какие они в этом возрасте пухлощёкие". "Алинка улыбается на снимке, а глаза грустные", – вдруг заметил он. Снова Алина, лет 15, не больше, сидит на каком-то причале, ноги в воде, брызги – в разные стороны, запрокинула голову, белокурые волосы, как флажки, треплет ветер. "Алинка…"
Байер не мог себе ответить, почему из всех девушек только она запала ему в душу, не выходит из головы и заставляет сильнее биться его сердце? Ну да, хороша собой, но в его окружении были девушки и покрасивее… Когда он её заметил? Когда бежала босиком за сыном? Когда упала в обморок при виде своего сбитого ребёнка? Байер мысленно отматывал плёнку их истории. Нет, тогда он думал только о пацане. Он её заметил, когда она в машине перебралась к сыну на заднее сидение. Посмотрела на Сашку в зеркало своими тёплыми ореховыми глазами, и он поплыл! Ему стало неважно, что она замужем, что у неё есть ребёнок. Главное, что они встретились! Нет, она может думать себе что угодно, бегать от него, держать дистанцию. Он-то всё решил для себя: эта гордая строптивая женщина создана для него. И их внезапное ночное обоюдное сумасшествие только подтвердило это. А Байеру было с чем сравнивать… Саша вздохнул и вышел из комнаты.
Два дня Байер сохранял душевное равновесие. Всё-таки работа держала на плаву. На третий день навалилась апатия: Саша не знал, куда себя деть в пустой без Алины и Лёвы квартире. Немного помогал спортзал, но эффекта от него хватало ненадолго. Тоска умелым разведчиком подстерегала и брала в плен. Саша отменил все консультации: чувствуя, что никому не сможет помочь, пока сам не выздоровеет. На пятый день Настя загнала Байера в кабинет психологической разгрузки, протестировала и отстранила от работы: отправила в сауну и массажный кабинет. На шестой день Байер понял, что согласится на любые условия Алины, лишь бы они никуда не съезжали…
Алинка уже пожалела, что они на неделю поселились у мамы. Правда, они много гуляли с Лёвой и Норой, уходили на полдня в лес, если не было дождя. Но Лёва не затыкался, рассказывая: как они с Сашей клеили модель катера, как вешали гардины в садике, как Лёва осваивал шуруповёрт, как они ловили рыбу. Саша… Саша… Саша… Она была в шоке: насколько прочно Байер вошёл в их с Лёвкой жизнь. Около восьми вечера она уже посматривала на часы, ожидая Сашу к ужину, потом вспоминала, что они в Реутове, а он – в Москве. Ей не хватало его стука в дверь: "Хватит строчить, пулемётчица, пошли чай пить!" Ей везде мерещилась его фигура в неизменной любимой домашней футболке с надписью "Профессиональный вынос мозга". Что уж говорить о Лёвке! Они продержались шесть дней, потом Лёвка заныл: "Хочу в Москву, домой хочу! В спортзал хочу с Сашей!" И Алина уступила: поручила соседке два дня покормить Чижика, и утром сосед подбросил их с Норой до Москвы.
Сегодня был четверг. Байер заехал домой за формой, открыл ключом дверь.
– Саша!!! Мама, Саша с работы пришёл,– услышал он топот, пронзительный детский голос, сопровождаемый заливистым лаем. – Саш, а мы пойдём сегодня в спортзал?
Счастливый Байер уже подкидывал Лёвку к потолку. Из кухни вышла Алина, в фартуке, с руками белыми от муки и смущённо пробормотала:
– Привет. Мы вернулись. Недолго отдохнул от нас: будем снова надоедать тебе.
И подняла на Сашку глаза: обезоруживающий нежный взгляд заставил Байера проглотить комок в горле.
– Кто и отдохнул – так это соседи, – улыбаясь, уже шутил он, не отрывая взгляда от её лица. – Можно мелкий со мной в спортзал съездит?
– Забирай, конечно, – разрешила Алинка и скрылась недрах кухни.
* * *
Байеру ничего не оставалось, как ждать… После истории Алинкиного бегства в Реутов и страшной недели без них он уже опасался рисковать. "Пусть так, пусть соседи, – говорил себе Саша. – Но зато он может каждый день видеть её и Лёву". Их жизнь текла своим чередом. Байер работал, Алина тоже. Дела у неё шли не просто хорошо – отлично.
Сашка, откладывая в шкатулку деньги на питание, всегда находил там купюры. «Понятно, независимая моя!..» – вздыхал он.
Как-то Саша заехал домой днем, открыл ключом дверь, чтобы не беспокоить Алину, и обомлел: в коридоре ждала ватага молодых девчонок лет 15-16.
