на больное место, поймав на себе мой завороженный взгляд. Наградил меня легкой улыбкой и выдавил на кисть заживляющую мазь. Втер круговыми движениями, внезапно поцеловал возле ранки, еще раз подул и тщательно перевязал ладонь бинтом.
Сердце замерло. Я таяла. Все это время я не дышала. Не моргала, только бы не упустить из виду причудливый момент. Немного заботы с его стороны — и моя любовь существенно расширила свои границы. Еще глубже запустила корни. Это нечестно...
— Ну вот. Теперь мы с тобой хоть в чем-то похожи, — поднял вверх правую руку, ладонь которой также была забинтована тонким слоем.
Кот уснул. Мы пошли в кухню, где Север налил мне чай, а себе сварил крепкий кофе. Все бы ничего, но нервы мои по-прежнему были на пределе.
— Ты говорил, видел маму с каким-то типом. Это был Арсений Андреевич? — спросила я, слоняясь из угла в угол точно маятник.
Север отхлебнул глоток кофе и мотнул головой.
— Не-е-е. Точно не Бергер. Тот неприметный особо был. Высокий, худой. Весь в черном. Они уехали на задрипанной "Королле".
Замерла у окна, уйдя в раздумья, а потом вновь подорвалась как угорелая. Поставила кружку на стойку, вынула телефон из кармана толстовки и набрала мамин номер, а механический голос ответил: аппарат выключен или находится вне зоны действия сети.
— Не нравится мне это!
— Есть кому еще позвонить?
Север натолкнул меня на мысль, отчего я зажевала нижнюю губу.
— Вообще-то есть, но тебе это не понравится.
Он принял напряженную позу. Откинувшись на спинку барного стула, скрестил руки на рельефной груди и окатил меня выжидательным взглядом исподлобья.
— И что конкретно мне должно не понравиться?
Я уселась на высокий стул напротив него, спрятала руки под стойкой и неосознанно принялась выворачивать себе пальцы. Нервно было просто жуть.
— Вроде как у мамы роман с отцом Яна. Я могла бы позвонить Яну, чтобы он передал Арсению Андреевичу о случившемся. И о том, что мама пропала. Это не шутки. На нее такое совсем не похоже. Она же обещала вернуться за мной, а уже вечер поздний! С ней точно что-то не так! А еще пожар... С чего бы? Вдруг у мамы появились недоброжелатели? А Арсений Андреевич может быть в курсе, раз у них... ну, чувства.
— Звони! — резким тоном распорядился Север.
Он вскочил на ноги и отошел к окну, желая понаблюдать за моим домом. Вернее за тем, что он него осталось.
К счастью, Бергер не заставил себя долго ждать. Ответил уж после первого гудка.
— Ян, а твой отец дома? — спросила скрипуче.
— Дома был, а что?
— Передай ему, что у нас дом сгорел, а еще мама куда-то пропала. Может, он как-то сможет помочь?
— Дом сгорел? В натуре? — выпалил он чрезвычайно шокировано. — Вас чё, подожгли? Кто? Ох, нихрена себе! Ты как? Все нормально? Мне приехать за тобой? Забрать?
Позади себя расслышала шумный вздох. Крайне раздраженный. И колоссальная тяжесть сразу же опустилась на плечи, придавила к полу. То был взгляд Севера. Цепкий и невероятно тяжелый. Очевидно, он слышал каждое слово Бергера. Слышал и едва сдерживал себя, чтобы не вырвать из моих рук телефон и не размозжить его о стену, а заодно и голову Бергера.
— Не нужно, я в порядке. Просто передай Арсению Андреевичу. И пусть позвонит мне, как только что-нибудь узнает. Я волнуюсь за маму.
— Лады! Я уже ищу его. Все щас передам! И позвоню, как только разузнаю что-нибудь. Лин, ты там держись только!
— Спасибо! — намеренно скупо ответила и сбросила вызов.
В голове в тот момент эхом отзывались слова Яна:
"Вас чё, подожгли? Кто?"
А что, если это правда был поджог. Пожарные ничего ведь толком не сказали. Что, если наш дом, сиротливо теснящийся среди крутых особняков, кому-то помешал? Кому-нибудь из соседей...
— Север, а где ты был, когда начался пожар? — поинтересовалась после затяжного мозгового штурма, надеясь, что он заметил что-нибудь подозрительное.
— Дома был, сидел тебя жд... — внезапно он осекся и медленно развернулся на пятках. В глазах плавилась сталь и тогда он грубо выплюнул: — Зорина, ты охренела?! Еще скажи, что это я поджег вас!
Вот и буря тут как тут. И я оказалась в самом ее эпицентре.
— Заметь, я этого не говорила. Ты сам сказал.
Погано фыркнув, он многозначительно покачал головой. Очевидно, не верил своим ушам. Не верил, что я могла подумать на него. Но я и не думала. И мысли не было. Сам гребанул.
А Довлатова уже было не остановить. И буря внутри него постепенно набирала мощь, превращаясь в двенадцатибальный ураган. Мне грозили неминуемые разрушения.
— Ответь, когда я стал для тебя монстром?
— Честно? — затравленно на него посмотрела.
— Естественно! — рявкнул, всплескивая руками. — А как иначе?
— В самый первый день моего пребывания в гимназии. Когда ты назвал меня блондурочкой. От нечего делать! Просто потому что тебе так захотелось! А потом все подхватили и даже учителя за глаза начали называть меня БЛОН, гребаный рот, ДУРОЧКОЙ!
Север понимающе кивнул. Но нифига он не понимал на самом деле. Запальчивость уже застелила его разум и он не понимал главного — я простила его за все... практически, а он ведь даже не просил меня об этом.
Резким жестом Север зачесал волосы назад. Он убрал руки в карманы спортивных штанов и стиснул зубы до характерного скрежетания.
— И в чем я, по-твоему, еще виноват? Давай, поделись со мной, раз начала. Мне самому аж интересно стало!
Ох, и зря он выводил меня на эмоции.
Рядом с ним я сама становилась бомбой замедленного действия. У него отсутствовали тормоза и у меня они периодически начали заклинивать. Все по причине дурного влияния. Из-за помешательства. Кроваво-красного. Как сигнал бедствия.
— Я почти уверена, что ты со своими дебильными дружками причастен к отравлению Вожака.
Миг — и у Севера рот перекосился.
Он крепко зажмурился, пережал двумя пальцами переносицу и удивил меня совершенно демоническим гоготом.
— Какая же ты дура! — выдавил он сквозь смех, по щелчку пальцев принял серьезнейший вид и вперился в меня гневным взглядом. — Что еще? Покушение на твою целку тоже входит в этот гребаный список?
— Нет, но...
— А хотя, можешь не продолжать! — хлестко оборвал меня, выставив руку вперед. — Я все
