порталов Орден хранил в тайне). В Гьете верховного жреца с нетерпением ждали.
Обстановка в общинном доме была суетливой и злой. С первого шага Пэй окунулся в атмосферу сдержанной паники и агрессии — не очень хорошее сочетание для тех, кому следует держаться незаметно. Проняло всех — местный старейшина держался с безукоризненной вежливостью и достоинством, но пальцы у него дрожали. Сохраняя невозмутимость, верховный жрец следовал за встречающими, и аура холодного самообладания волнами расходилась от него. Люди прекращали бессмысленные метания и с надеждой смотрели на Пэя — к ним возвращалась вера.
— Итак…
Перед ними сидел юноша, почти мальчик, закутанный в теплые одеяла. Единственным его внешним повреждением являлась кровоточащая ссадина на лбу, но дело заключалось не в ней — аура подростка была чудовищно искажена. В Истинном зрении Пэй видел узлы и уплотнения, явно внедренные извне, кольца болезненно-яркого свечения и, наоборот, темные пятна некрозов. На то, чтобы разобраться в происшедшем, ему потребовалось несколько минут — кто-то придал ауре юноши вид двух или трех заклинаний (что-то из боевой магии, школа огня), привязав наполнение знаков к жизненным меридианам. Осталось понять, кому вообще могло потребоваться сотворить подобное.
— Расскажи все, что знаешь.
История оказалась древней, как мир. Сын старейшины переживал тот бессмысленно-бунтарский период, который есть в жизни каждого человека, даже если он — служитель невидимого храма. Норис бредил магией, а его отец, понятное дело, относился ко всему волшебному с подозрением. Нашелся и скромный доброжелатель, якобы в молодости едва не ставший магом, который ненавязчиво поощрял интерес юноши, исподволь подталкивая к нужному решению.
— Он сказал, что я могу пройти через особый ритуал и стать настоящим магом. Они все его проходят! А Луро на спор сделал такой маленький зелененький огонек… Ну, точно как волшебник!
Искушение оказалось непреодолимым. Уступив давлению взрослого друга и старых приятелей, Норис согласился на встречу с неизвестным, которого все, прошедшие ритуал, называли не иначе, как «учителем».
— Я отпросился вроде как к старшему брату Луро, у него кузня за городом. А сам вместо этого пошел к этой, ну, старой бойне.
— Город разросся, и пару лет назад мясники решили перенести свое хозяйство на окраину, — пояснил старейшина. — Приезжий торговец приобрел сараи под склад.
Самозваный учитель держался таинственно, изъяснялся жестами и прятал лицо. Норису было объявлено, что он подходит, и предложено пройти посвящение немедленно. Юноша колебался, лукавый советчик вкрадчиво бормотал, в жаровнях курились благовония. Через полчаса на Нориса накатило странное отупение, он послушно выпил поданное ему питье, после чего тело перестало ему повиноваться. Прежние приятели, пугающе безразличные и послушные как куклы, перенесли одурманенного юношу в пустой темный склад, раздели донага и уложили на высоком столе. Это еще можно было счесть продолжением обещанного ритуала, если бы «учитель» ждал Нориса один. Однако рядом, на точно таком же столе лежал другой человек, и одного взгляда в его сторону оказалось достаточно, чтобы юноша начал резко трезветь.
— Ему в тело были воткнуты длинные спицы, во все места, а кишки вынуты и разложены снаружи. И он был жив! Потом тот, кого называли учителем, вышел на свет и я увидел его лицо. У него была собачья голова!!!
«Псоглавец… псоглавец..» — забормотали общинники.
— Опиши подробней! — потребовал Пэй.
— Ну… Рот до ушей, нос, сросшийся с губами, и черная жесткая шерсть везде, где видно.
Само посвящение Норис помнил смутно. Вроде бы, псоглавец положил ему руку на грудь и больше ничего не делал, но боль была ужасной, словно огненные змеи медленно ворочались в животе, а рядом исходило белым дымом тело безымянной жертвы. Следующим воспоминанием Нориса стали холод и темнота.
— Они выбросили меня на ледник, у них в подвале есть такой. Когда я очнулся, то смог создать светящийся шарик, тем же жестом, что и Луро. Там кругом лежали мертвые люди, порезанные на куски, большими кучами. В леднике были еще одни двери, на улицу, с засовом изнутри, через них я и убежал.
Верховный жрец спокойно кивнул.
— Ты ведь уже прошел первый круг посвящения, сын мой?
— Да, святейший.
— Это тебя и спасло. На тебя напало оцепенение, и они решили, что ты умер.
Нориса выручили навыки, которые обязаны были иметь не только служители невидимого храма, но и все члены их семей. Первое посвящение означало способность от сильного волнения или боли впадать в искусственную кому, позволяющую как минимум выиграть время. Оно же давало незначительную, но защиту от ментальной магии, благодаря которой адепт сохранял собственную волю чуть дольше обычного человека. Но все это было бы бесполезно, если бы Норис открылся воздействию, как наивный идиот. К счастью, врожденная подозрительность оказалась сильней любых убеждений.
— Лживые тати охотились за твоей душой, но сумел распознать истину и сохранить себя. Это хорошо! Оставь их нам и иди отдыхать.
В отсутствии юноши верховный жрец резко начал терять благообразие.
— Сучьи маги! Строят из себя неизвестно, что. Где они, когда наших детей убивают?!
— Что нам делать, святейший?
— Истребить нечестивцев! — спорный термин выскочил у Пэя легко и непринужденно. Ибо если это не порча, то что тогда она? — Но для начала, узнать об этом месте все. Кто там живет, сколько их, откуда берут жертв и куда девают. Особенно обращать внимание на тех, кто прячет лицо.
— Стоит ли связываться? — забормотал кто-то осторожный.
Пэй даже не стал выяснять — кто.
— Выбора нет. Рано или поздно, жертв хватятся. На кого простецы укажут в первую очередь? На нас! Кому и что мы тогда будем доказывать? Проще всего, конечно, — жрец сделал над собой усилие. — Сдать нечестивцев Ордену. Но для этого одного слова мальчика мало. Поэтому идите, ищите и тихо!
— Среди простецов ходят слухи об оборотнях, что питаются людьми…
— Скорее всего, это они и есть, — поморщился жрец. — Тем более не повод позволять им топтать нашу землю.
Целый день по городу в тайном ритме общей цели сновали Черепа, ненавязчиво расспрашивая, подсматривая и сопоставляя. Пэй не сомневался, что к вечеру они будут знать о мерзавцах все или почти все. Там, где Целители стали бы выстраивать длинные цепочки умозаключений, собирать неопровержимые улики и материальные свидетельства, служители невидимого храма предполагали наличие двух-трех принципиальных схем происходящего и примеряли скудные наличные факты для выбора между ними. Иногда это приводило к катастрофам, но в большинстве случаев позволяло молниеносно принять правильное решение, опередив преследователей на шаг-другой. К полудню верховный жрец уже не сомневался, что новый хозяин складов и есть оборотень, в Гьете через нечестивый ритуал успели пройти не меньше десятка одаренных, а вся эта
