Первого придушили в машине, затащили в лес и добили ножом. Затем наступил черед второго. Он покорно сидел и ждал, когда за ним придут и повезут резать. Лишь третий избежал смерти, Барыбин милостиво даровал ему прощение.
Любопытная деталь, рассказанная бандитами оперативникам МУРа. Во время убийства первого киллера исполнители омочили его кровью губы, совершив этим ритуал круговой поруки. Несмотря на полную сатисфакцию, главарь уже заболел манией преследования. Ему мерещились заговоры и интриги, что отчасти соответствовало действительности. Сначала жертвой кровавой паранойи пал Гнездич. Барыбин собственноручно застрелил его в ванной. Причем уже тогда главарь продемонстрировал блестящее владение оружием и сделал заявку на особый стиль убийств. Пуля вошла жертве в висок и вышла через щеку. Точно так же босс расправился с телохранителями Гнездича, Кривицким и Кондрашовым. О последнем, какотипичном киллере банды, можно рассказать подробнее. Кондрашов из неблагополучной семьи, мать — любительница выпить, сам парень был постоянно грязным и голодным. Слабый и худой, до зачисления в банду Лабоцкого он подвергался унижениям и насмешкам со стороны сверстников. В бригаде киллеров его начинают уважать за жестокость и беспредел. Босс выделяет ему солидное содержание, дарит новенькую «девятку», а затем, как бы между прочим, предлагает разобраться Кондрашову с его давним недругом — новокузнецким авторитетом по кличке Миля.
На карту ставится все: уважение приятелей, материальное благополучие, отношение главаря. И Кондрашов идет на убийство. Он переодевается в женские лохмотья, гримируется и подходит к Миле у ресторана: «Подайте на хлеб беженке…» Миля отказывает и грубо толкает назойливую попрошайку. Тогда Кондрашов с легким сердцем всаживает финский нож в грудь давнего врага. Первая кровь снимает табу, дальнейшие убийства Кондрашов совершает легко, даже с явным удовольствием. И что характерно, нередко использует привычный маскарад при совершении наиболее дерзких преступлений. Во время расстрела автомобиля представителя бельгийской компании «Тетрапласт» Мисюрина у Центра международной торговли на Пресне Кондрашов не только одевается в женское платье, но и, поджидая жертву, возит перед собой коляску, где под байковым одеяльцем лежит автомат Калашникова с полным боекомплектом.
Интересен и внутренний мир Барыбина. По словам начальника отдела областного РУОП Рафаэля Экимяна, главарь претендовал на роль интеллектуала, изучал труды Ницше, читал «Майн кампф», любил отдыхать, слушая Вивальди, Моцарта, Дворжака. Смотрел сам и заставлял просматривать подельников известный фильм «Лики смерти», где демонстрируются различные способы казней и рассказывается о знаменитых преступлениях. «Привыкайте, это ваша жизнь», — наставлял он боевиков.
Задержанием главаря занимались опытнейшие сыщики из отдела Рафаэля Экимяна. На заключительной стадии подключились сотрудники МУРа из отдела «А» Владимира Проня. Барыбин несколько раз уходил от «наружки», отрывался от преследователей, используя преимущество мощных «ауди» или БМВ перед милицейскими «Жигулями». И все же он угодил в засаду. «Принимали» босса новокузнецких парни из отряда милиции специального назначения по «жесткому варианту», и у того не выдержали нервы. Когда на руках Барыбина щелкнули наручники, он поспешно выкрикнул:«Я — киллер. Готов дать показания старшему офицеру». Он опасался за жизнь и сразу заявил о собственной исключительности. Печать зла Барыбин действительно нес на себе постоянно. Во время допросов, уже сидя в кабинете следственного изолятора и не ожидая ниоткуда нападения, он не в состоянии был надолго фиксировать взгляд на конкретном предмете. Его глаза постоянно бегали, он озирался, крутил головой, оборачивался — сказывались специфика образа жизни и привычка, выработанная годами в период борьбы с такими же, как он, киллерами. Не менее ярко проявлялись наклонности подельников Барыбина. Один из них, убивший за месяц до ареста четырех человек, плакался соседям по камере: «Тяжко мне, тяжко. Крови хочу…»
Высокий террор
26 апреля 1994 года в 20:15 в дежурную часть Химкинского УВД позвонили жители дома № 49 по Юбилейному проспекту. Они сообщили, что во дворе у подъезда № 4 совершено убийство. Уже через несколько минут к месту происшествия прибыла оперативная группа. А к началу десятого в Химках находилось едва ли не все руководство МВД России и Генеральной прокуратуры. Убитым оказался Андрей Айздердзис, недавно избранный депутатом Государственной думы.
На следующий день сенсация досконально обсуждалась всеми средствами массовой информации. Мало кто сумел преодолеть искушение и не связал преступление с политикой самого высокого уровня. Одна из газет вышла с броским заголовком «Стартовый выстрел политического террора?». Эту линию поддержали и другие издания, хотя версий, объясняющих мотивы не имеющего себе равных по дерзости и откровенности преступления, было довольно много.
Из досье: «Айздердзис Андрей Дайнисович, 1958 года рождения, г. Химки. Мать — русская, отец — латыш. Получил среднее специальное образование, окончил столичный политехникум. Женат, имел сына и дочь. Работал геодезистом, прорабом и начальником участка на стройке. В 1991 году стал одним из организаторов финансово-промышленной группы „Международная деловая корпорация“ („МДК“). В 1992 году избран председателем совета директоров „МДК“, а через год — председателем „МДК-банка“. В связи с избранием депутатом Госдуму сложил с себя полномочия руководителя „МДК“, оставшись в составе учредителей финансово-промышленной группы».
Еще одно небольшое дополнение к растиражированной характеристике депутата-финансиста. В период октябрьского противостояния исполнительной и законодательной властей в 1993 году Айздердзис помогал оказавшимся в осаде защитникам Белого дома, поддерживал тесные контакты с бывшим вице-президентом Александром Руцким, в том числе после периода заключения в лефортовском изоляторе.
Кроме версии, связанной с выполнением Айздердзисом депутатских обязанностей в Госдуме и округе, активно отрабатывалась другая, относящаяся к финансово-хозяйственной деятельности убитого депутата. Группа «МДК», помимо банковских и инвестиционных операций, занималась торговопосреднической, издательской и другой деятельностью. Кстати, Айздердзис поддерживал еженедельную газету «Кто есть кто», где был помещен список воров в законе. Во время бурного обсуждения случившегося депутатами Госдумы звучало и такое мнение: преступление — месть криминалитета за публикацию. Однако никто из представителей оперативных служб такую версию всерьез не воспринимал. В обнародованном списке авторитетов уголовной среды ничего оскорбительного не было, да и не в правилах воров заострять внимание на таких «светских» мелочах, как пресса. Убедительнее выглядела связь между убийством и конфликтом представителей «МДК» с преступными группировками, о котором вновь заговорили после покушения на Айздердзиса.
Незадолго до убийства депутата группа «МДК» стала ощущать постоянное давление со стороны криминальных структур. В частности, председатель правления «МДК-банка» А. Васильев вынужден был отправить письмо Генпрокурору А. Казаннику и министру внутренних дел В. Ерину. Банкир выражал опасение за жизнь своей семьи и приводил факты угроз со стороны неизвестных преступников. По утверждению А. Васильева, его обращения в ГУВД Московской области остались без внимания со стороны милиции, что заставило банкира нанять личных телохранителей и спрятать семью на съемной квартире. Среди примеров давления, приводимых в
