это книга! В таком месте! Чернокожие неграмотны, а здешние белые не тратят времени на чтение. Странная находка! Ни чернокожие, ни люди с прииска не могли бы оставить ее здесь, под баугинией. Надо посмотреть. Может быть, она пригодится для пыжей?..
Одинокий всадник, который рассуждал таким образом, легко соскочил на землю и поднял книгу.
– Ишь ты! – сказал он насмешливо. – Библия! Не иначе как здесь проходил какой-нибудь миссионер. Возможно, святой человек сидел как раз в том фургоне, следы которого я только что видел… В таком случае я даром теряю время. Миссионеры обычно бедны, как пророк Иов, и, если я нападу на его фургон, мне ничего не достанется, кроме душеспасительной проповеди! И это была бы вторая за три дня! А я предпочел бы несколько унций золота, даже если бы за него пришлось отдать немного свинца в виде круглых или цилиндрических пуль.
Раздосадованный, он снова вскочил на своего огромного коня, который нетерпеливо грыз покрытые белой пеной удила.
– Ничего не поделаешь! Ничего не поделаешь! – бормотал незнакомец, машинально листая книгу.
– Ах, позвольте! – воскликнул он внезапно. – Тут на первой странице что-то написано… Какие-то каракули. Как будто рука дрожала… К тому же и чернила красные… Или розоватые… Все это имеет довольно зловещий вид. Уж не кровь ли это?.. Кровь! Никаких сомнений!..
Заинтригованный этим странным и неожиданным обстоятельством, он медленно прочитал:
«Кто бы вы ни были, но, если вы нашли эту книгу, пожалейте двух несчастных женщин, которых держит в плену бандит. У вас есть мать, или сестра, или невеста…»
– Не знаю, не знаю, – сказал путник в сторону. – Что касается кормилицы, то я помню только Тода Брауна, который был боцманом у нас на «Аталанте», когда я служил юнгой в британском флоте. Помню, как здорово он выбивал из меня пыль линьком… Жены у меня нет, я закоренелый холостяк. А что касается невесты – это другое дело. Невеста у меня есть – добрая пеньковая веревка. Раньше или позже, а мы с ней соединимся… Однако посмотрим, что там написано дальше.
«…или невеста. Во имя чувств, которые вас к ним привязывают, снизойдите к жестоким и незаслуженным страданиям. Придите на помощь двум женщинам, которые не могут найти убежища даже в смерти.
Графиня Анна де Вильрож».
– А мне-то какое дело до всего этого? – грубо сказал незнакомец, захлопывая книгу. – Какая-то графиня шатается по просторам Южной Африки! А я тут при чем? Искательница приключений… Но путешествие-то у нее, видимо, не из приятных, если судить по этим строкам! Э, да что это, уж не расчувствовался ли я? Как глупо! Я слыхал о некоем Дон Кихоте, который воевал с ветряными мельницами. О нем рассказывал у нас на фрегате француз-кок. Ну и смеялись наши ребята! Не будем разыгрывать Дон Кихота… А все-таки книга, брошенная так вот среди пустыни, чем-то напоминает бутылку, брошенную в море. Она несется по бушующим волнам, а в ней записка, а в записке, быть может, последняя воля моряка, потерпевшего крушение. Священная вещь – такая записка. Не был ли я и сам спасен благодаря такой бутылке? Правда, моими спасителями оказались отъявленные негодяи, и я прошел у них школу и сам стал не лучше… Но что из того? Раньше, чем стать бандитом, я все-таки был честным моряком… Кроме того, в жизни бывают дни, когда сделать доброе дело намного проще, чем сотворить зло… Наконец, эта записка явно написана француженкой. Сама подпись говорит об этом. Французы не раз оказывали мне услуги в жизни, за которые я их не поблагодарил… Только потому, что случая не было… Ибо хоть я и совершил в жизни кое-какие злодейства, но неблагодарным я никогда не был. А вот и благоприятный случай… Тем более что в делах сейчас застой и в настоящее время я не больше занят, чем адмирал в отставке… Итак, жребий брошен. Я пускаюсь на поиски этих двух незнакомок. Никто никогда, впрочем, не узнает, что Сэм Смит разыграл Дон Кихота. Вот следы фургона, из которого было выброшено это послание, полное отчаяния… Его следы еще совсем свежие. Вперед!..
Опередим на несколько километров грабителя, который на время забросил свое преступное ремесло, и догоним фургон, медленно влекомый усталыми быками…
Это тот самый фургон, который через несколько часов после убийства мистера Смитсона бур Клаас застал в покинутом краале, на одном из правых притоков Брак-ривер.
Белый дикарь, нечувствительный к палящему зною, тяжело шагает впереди фургона, рядом с козлами. Его широкополая шляпа, нахлобученная на глаза, позволяет видеть только белокурую, скорей, рыжеватую бороду, точно приклеенную к кирпичного цвета лицу. Рука сжимает непомерной длины чамбок, который время от времени взвивается с головокружительной быстротой в воздух и с треском, похожим на пистолетный выстрел, обрушивается на исхудалые спины быков.
Клаас кажется озабоченным. Он все повторяет обрывки фраз, изобличающих тайную тревогу и глубокое недовольство настоящей ситуацией.
– Чертово ремесло! – ворчит он. – Вот уже два месяца, как я караулю двух голубок, которые только о том и мечтают, как бы вырваться из этой тюрьмы на колесах. Дни идут за днями, а я не вижу, когда это кончится. Корнелис и Питер, видимо, себе и в ус не дуют. Они распоряжаются мной без страха, если не сказать без упрека, как если бы я не был славным буром, главой семьи. Они уже давно извещены, что дело удалось, что у меня в руках женщина, которая знает, где закопан клад. Но вместо того, чтобы примчаться самим, они назначают мне встречу у водопада Виктория. Какого черта они там делают? Говорят, там найдены новые прииски. Но при чем тут мы? Разве это дело для таких бизонов, как мы, – работать на приисках? И наконец, мне просто скучно. Я думал, эта бабенка мне достанется легко и будет ходить по струнке… Не тут-то было!.. Это она меня изводит и мной повелевает, как рабом. Да еще вряд ли говорила бы она с рабом таким презрительным тоном. А я околдован. Я даже не смею возражать. Я едва позволяю себе взглянуть на нее. И как только она уставится на меня своими голубыми глазами с черным зрачком, точно пистолет наводит, я мгновенно удираю, и мне хочется выть, как воет шакал, увидевший льва… Глаза у нее сверкают, как сталь, и мне делается прямо-таки больно. А та, вторая, еврейка! Лучше бы мне велели приручить черную пантеру! Как это в Европе мужчины все-таки умеют подойти к подобным созданиям?! Глядеть не на
