нирыма Само и удивлённо посмотрела на Кару.
«Гниение… – Ему с трудом удавалось сохранять спокойствие. – Это не история нагов, ведь так? Наши конечности не могут гнить».
В ответ Само сказала ему то, что он явно не был готов услышать:
«Конечно же нет. Стали бы наги сочинять песни. Это песня воинов Царства Араджит. Песня людей».
«Но откуда вы её знаете?»
«Я знала одного нага по имени Ёсби. Он обучал меня искусству владения мечом и знал много странных обычаев тех, кто населяет территории к северу от границы. У меня был слишком сильный интерес к этому, из-за чего всё и закончилось не самым лучшим образом. В любом случае эту песню я услышала от него».
Кару понемногу приходил в себя и пытался утихомирить взбушевавшиеся чешуйки. Уж слишком велико было его потрясение, когда он услышал ту самую песню, которой когда-то сам учил Хварита. «Чёрт возьми. Такое вполне может быть. Ведь люди научили этой песне меня. Поэтому, если тот, кого она назвала Ёсби, действительно интересовался обычаями людей, он тоже мог знать эту песню». К счастью, Само была уверена, что странная реакция Кару была связана с тем, что она процитировала не какой-нибудь стих, а строчки из абсолютно чуждого для нагов вида искусства.
«Похоже, я сильно тебя удивила. Извини. Во всяком случае, это самое подробное объяснение, которое я могу дать на тему того, почему туокшини потеряли своего Бога. Обычно все говорят только про их высокомерие. Как будто этого достаточно. Как будто никого не волнует, почему они стали такими. А в этой песне есть объяснение. Правда, слишком короткое, чтобы полностью им удовлетвориться».
«Значит, в этой песне говорится, что сначала туокшини потеряли интерес к окружающим, а затем и вовсе потеряли себя?»
«Да, и посчитали своё решение единственно правильным».
«Вот как?»
«Способны ли такие существа возвести настолько удивительное сооружение?» – Само слегка подняла руку и провела по стене перед собой.
«Разве муравьи не делают то же самое? Муравейники ведь тоже полые и в форме конуса. Совсем как эта пирамида».
«Муравьи, которые не знают своих соседей и не понимают, кем они являются, ни за что не смогут построить муравейник».
Кару кивнул. Сейчас его больше беспокоило то, что разговор шёл абсолютно не в том направлении.
«Я понимаю, что вы имеете в виду. Только не могли бы мы разобраться с остальной частью истории уже снаружи? Камни неумолимо остывают».
«Ты разве ничего не чувствуешь?» – со вздохом произнесла Само.
«Что? А что я должен чувствовать?» – не понял Кару.
«Кто-то в этом месте тоже хочет знать, почему туокшини потеряли своего Бога. Нутром чую. Я неспроста заговорила об этой песне».
Тинахан с озадаченным видом посмотрел на Рюна:
– Значит, он спрашивает, почему туокшини потеряли своего Бога. Так разве не из-за своего высокомерия?
– Я так и сказал ему. Он спросил, что мы под этим имеем в виду.
Тинахан вопросительно посмотрел на Пихёна, но тот лишь пожал плечами:
– Если бы здесь был Кейгон, он бы, возможно, помог нам. Он ведь многое знает о таких вещах, вроде старинных преданий и древних языков.
В этот момент они снова почувствовали, как сильно им не хватало их следопыта.
– Нечего делать. Скажи ему, что никто из нас не может дать точный ответ, – угрюмо проговорил Тинахан, левой рукой поглаживая свои перья на шее.
Рюн снова решительно посмотрел на останки, стекающие вниз по стене:
«Мы не знаем, какое именно высокомерие заставило туокшини забыть своего Бога. Это было слишком давно».
Водопад останков молчал некоторое время, а затем снова спросил:
«А ваши народы не утратили своих Богов?»
«Нет».
«Как же вы поддерживаете с ними связь?»
«Среди нагов есть хранители, которые проводят ритуалы для Богини, которая не оставляет следов, и отвечают за осуществление её воли на земле. Взамен Богиня дарует каждому служителю его божественное имя. У людей похожую роль выполняют так называемые монахи, служащие Богу, которого нигде нет. Я слышал, что они, следуя воле своего Бога, отстригают волосы, тем самым разрывая связь с былой мирской жизнью.
За подношения Богу, который убивает себя, у токкэби могут отвечать как живые токкэби, так и духи уже умерших. У леконов …» – Рюн на мгновение запнулся и вопросительно посмотрел на Тинахана.
– Чего тебе? – Тинахан вопросительно качнул головой.
– Как вы почитаете Богиню, которая ниже всего сущего?
– Да никак. У нас даже храмов нет.
– Этого не может быть.
– Ты, что ли, знаешь, где они у нас находятся? Никто не знает, значит, всё равно что нет.
Рюн передал эти слова водопаду. Следующий вопрос, который последовал за этим объяснением, поставил Рюна в ступор.
– Тут водопад спрашивает… Значит, леконы тоже потеряли своего Бога?
На этот раз смутился Тинахан. Он обычно благодарил Богиню за ниспосланную удачу или же жаловался ей на разного рода неприятности. На этом их взаимодействие заканчивалось, и так жили все леконы.
– Ну, нет, конечно! – Тинахан потряс головой. – Эй, вы что, думаете, что мы потеряли свою Богиню? – уже прилично разозлившись, закричал лекон.
Пихён и Рюн, конечно же, так не думали.
«Нет. Маловероятно, что леконы потеряли свою Богиню», – резюмировал Рюн.
Водопад останков снова погрузился в размышления. Спустя некоторое время его нирым неожиданно сменился на гневный:
«Вы все по-своему поддерживаете отношения с Богами, но среди вас есть даже те, кому это безразлично!»
Рюн был поражён столь быстрой сменой настроения и с недоумением уставился на своего собеседника. Наряду с нарастающим гневом нирым водопада становился всё более искусным. Рюну уже казалось, что он говорил с настоящим нагом.
«И при этом ты всё равно говоришь, что вы не потеряли Бога! Только туокшини утратили его из-за этого пресловутого высокомерия, о котором уже никто не помнит. Да как вы вообще смеете говорить мне всё это? Смотри же!»
«Ч-что? Куда мне нужно смотреть?» – испуганно спросил Рюн.
«Просто посмотри на меня, заточённого в этой пирамиде. Разве можно представить более страшную участь для целой расы, нежели утрата своего Бога? Это всё равно что умереть! А вы ещё смеете говорить, что не помните, почему это произошло! Даже если это и было давно, разве можно вот так просто забыть обо всем? Не желаю больше знать, что мы потеряли Бога слишком много веков назад!»
Рюн подумал, что водопад говорил правильные вещи. «И вправду, почему же мы забыли о столь важных вещах?»
«Ясно одно. Вы меня обманываете!» – нирым водопада прозвучал скорее как приговор.
«Нет, это не так! Зачем же нам обманывать вас?»
«Не лгите мне!
