Его слова не имели смысла, однако она повторила их в уме и осознала смысл сказанного.
Оттолкнув Алано, она испуганно уставилась на него, но он был в темноте. Везде, было темно.
Позади него где-то мерцал свет, и она внезапно поняла, что это огонь. Оба поползли туда, где когда-то была дверь.
Неужели выжили только они?
Сара подняла глаза. Части потолка не было, и верхнего этажа — тоже. Ночное небо сияло, кристально чистое, черное, красивое.
Алано был рядом и подталкивал ее в плечо, направляя. По крайней мере его прикосновение доказывало, что он жив и она — тоже.
— Проклятый болван взорвал себя, — повторял он снова и снова.
Сара стояла на коленях, но пожар позади них заставил ее собраться с силами и подняться на ноги. Она протянула ему руку и сказала:
— Не говорите этого.
Он весь был покрыт чем-то белым, лицо в пыли. Должно быть, она выглядит также ужасно. Как странно, что ее это не волнует.
Они несколько мгновений смотрели друг на друга. Слышен был рев огня и отдаленный колокольчик пожарной команды.
— Это правда. — Голос Алано был спокойный, тон сострадательный и нежный, как будто от этого ей станет легче.
— Нет.
Алано оглянулся и что-то сказал. Она спешила на улицу, не заботясь, к кому он обращался и почему. Огонь распространялся, гоня ее прочь. У парадной, двери, теперь превратившейся в обломки дерева, она заколебалась и оглянулась. Алано и Тим держали под руки герцога Херриджа. Внезапная радость при виде Тима сменилась мыслью, что здесь и Дуглас.
«Проклятый болван взорвал себя».
О Господи!
Она едва не упала, ноги внезапно ослабели, и она подумала, что не сможет выбраться из дома. Алано оказался рядом и поддержал ее.
— Перешагните, — сказал он, словно уговаривал несмышленое дитя сделать шажок. Запах гари становился ближе. Сара знала, что это страшно, но все казалось нереальным.
Это просто ночной кошмар. Она дома, в Чейвенсуорте, тоскует без Дугласа. Если она проснется и протянет руку, он окажется рядом. Голый, мужественный, потрясающе привлекательный.
Ей нужно сказать ему, как он красив. Он должен знать, что каждый раз, когда она видит его, ее сердце бьется быстрее.
— Мы должны найти Дугласа, — сказала она.
— Она ранена? — с трудом произнося слова, спросил кто-то.
— Нет, у нее шок, — ответил Алано. — Только она этого не сознает.
Сара пыталась отстраниться, но Алано держал ее так крепко, что она не могла высвободиться.
Каждый шаг отзывался хрустом, она шла по осколкам стекла и щепкам. Время от времени сверху падали обломки, и все кричали.
Ступеньки наконец кончились. Спотыкаясь и вытянув руки, она пошла к карете. Эдмундс, разинув рот, смотрел на развалины. Алано, который все еще был рядом с ней, что-то крикнул Эдмундсу. Тот бросился к дверце кареты.
— Мы увезем вас отсюда, леди Сара, — сказал кучер.
— Нет. Я не уеду. — Она повернулась к Алано. Сара знала, что пожар начал распространяться, поэтому на его лице виднелись оранжевые отблески. — Разве вы не понимаете? — сказала она гораздо спокойнее, чем сама от себя ожидала. — Он не может умереть.
— Не думаю, что кто-нибудь выжил, леди Сара, — сказал Алано. — Верхний этаж снесло.
Она повернулась к тому, что недавно было лондонским домом герцога Херриджа. Алано прав. Третьего этажа нет, в перекрытиях второго зияет огромная дыра, половина фасада обрушилась при взрыве.
— Садитесь, леди Сара. — Алано подвел ее к дверце кареты.
Какая-то женщина закричала, и вдруг остатки крыши внезапно рухнули, накрыв округу облаком пыли, грязи и золы.
— Проклятый болван взорвал себя, — повторил Алано.
В этот момент она ненавидела Алано. Ненавидела, потому что он провел с Дугласом долгие годы, а она — несколько недель. Ненавидела, потому что он вслух сказал то, что ни у кого недостало храбрости произнести, и определил судьбу Дугласа. Она ненавидела его, потому что по его лицу катились слезы, а у нее внутри была пустота — ни сердца, ни души. Даже ум оцепенел, не в силах осмыслить случившееся.
— Леди Сара, пожалуйста, самое безопасное место в карете.
— Я не уеду.
Подошел Эдмундс.
Она посмотрела на него и повторила:
— Я не уеду. Не уеду.
— Позвольте мне отвезти карету подальше от огня, леди Сара.
Она кивнула, но отказалась сесть, карета остановилась на некотором расстоянии.
Алано и Тима звали помогать тушить пожар. Эдмундс стоял рядом с лошадьми.
— Идите, помогайте. Я знаю, что вы этого хотите. Я посижу в карете.
— Я предпочел бы, чтобы вы отправились домой, леди Сара, — сказал Алано.
Как странно, что в этот момент ей представился Килмарин. Килмарин с его огромными строениями и мощными башнями.
— Для этого времени будет достаточно, — ответила она, не желая признать, что она действительно не хочет сейчас видеть Чейвенсуорт.
Ей придется спать там, где спал Дуглас, обнимать его подушку. Когда она будет плакать, некому будет ее утешить.
— Идите, — сказана она Алано.
Оглянувшись, Сара увидела фантастическую картину: черные тени, рыжие языки пламени, клубы белой пыли, и над всем этим чистое черное небо.
Она открыла дверцу кареты и ждала, когда опустятся ступеньки. Медленно она поставила ногу на нижнюю ступеньку, потом на следующую и вошла в карету. Сев, расправила юбки в соответствии с этикетом, которому ее всегда учили. Платье, конечно, погибло. Оно в двух местах порвано и все покрыто странной серой пылью. И все равно она скрестила лодыжки под юбками и аккуратно сложила руки на коленях. Где-то она потеряла шляпку. Но она также потеряла мужа. Так что потеря шляпы ни в какое сравнение не идет.
Сара закрыла глаза, стараясь не плакать. Для слез еще будет время, долгие годы. А пока ей нужно пережить эту ночь. Сколько часов до утра? Нужно знать, чтобы отсчитывать их в уме. Если у нее будет какая-то цель, она сможет достичь ее без слез.
Дверца кареты резко открылась.
— Что, черт побери, ты тут делаешь? Я едва не убил тебя, ненормальная ты женщина! У тебя совсем разума нет?
Сара уставилась на Дугласа, не в силах ответить. Она могла только смотреть на него, покрытого сажей. Из его черных волос торчали щепки, лицо в пыли. Белая рубашка порвана, на правой щеке кровавая царапина.
Ее сердце, которое в последние полчаса было камнем, снова забилось.
Она выскочила из кареты и налетела на него, как фурия. И ее нисколько не интересовало, что внимание людей теперь сосредоточено не на пламени, а на ней, леди Саре Эстон.
