глазах крах ― обреченность, отчаяние и полнейшую безысходность. Я знала, что только теперь он отчетливо осознавал весь ужас своего положения и весь мрак своего будущего.
– Я не позволю тебе забрать её! Она ― моя!
– Никки ― не вещь, поэтому тебе не принадлежит.
– У нас контракт!
– Уже нет.
Я сморгнула, завороженно уставившись на своего получеловека полубога. А он лишь молча протянул Томпсону какой―то конверт.
– Думал передать с адвокатом, но раз ты настаиваешь.
Он выхватил конверт у Мака из рук и начал судорожно его распечатывать. Не имея понятия, что в нём, я не дышала. Журналисты, репортеры ― все, кто выбежал из здания вслед за нами, замерли в таком же ожидании.
По мере того, как глаза Боба бегали по строчкам, он всё сильнее бледнел.
– Ты… ты не можешь…
– Расскажешь об этом в суде.
Пока Боб приходил в себя, Мак усадил меня в машину и открыл заднюю дверь для Баффи. Я видела, как моего дядю со всех сторон облепили СМИ. Они что―то спрашивали, подставляли свои микрофоны, щелкали камерой, а он, не поднимая взгляда, продолжал смотреть на сжимающую в пальцах бумагу.
Я повернулась к Маку.
– Что ты ему дал?
– Скажем так ― Камилла хорошо поработала. И теперь Томпсону сильно не поздоровится.
– Нас ждет суд?
Не знаю, возможно, мой голос дрожал. Или я выдала себя чем―то ещё. Но Мак каким―то образом понял мой страх, поэтому снова сжал мою руку.
– Мы пройдем через это вместе. Обещаю.
Я выдохнула и прикрыла глаза. Кивнула, чувствуя, как его губы касаются моего лба. Вдруг стало так тепло и уютно, что я осознала ― вот он, мой дом. Там, где Мак.
– Игра! ― вспомнила я. ― Ты ведь… она ведь… о, Боги, ты пропустил матч?
– Роб выпустил вместо меня замену. Мы отыгрываем такие моменты. Поэтому всегда готовы к любой перетасовке.
– Но… как же… разве этим ты не подвел свою команду?
– Подвел? ― усмехнулся он. ― Никки, эти парни профессионалы. Они столько раз играли без меня, что этот раз определенно не стал проблемой. К тому же, Техас отлично справляется с ролью капитана. Уверен, у них всё получилось.
– А как же лига? ― тихо спросила я. ― Из―за меня ты ведь упустил свой шанс…
Мак повернулся, и я заметила, как в темноте улицы блеснули его глаза.
– Зачем мне лига, если у меня есть ты?
– Но это ведь совсем другое… ты ведь так мечтал… так хотел…
– Никки, если бы меня взяли, мне пришлось бы уехать.
Я запнулась, понимая, что упустила этот момент из виду.
– В этом нет твоей вины. ― продолжал он. ― Я просто понял, что не хочу бросать свой дом и свою семью. Тебя. Что мне важнее быть здесь, с вами. А этот мир пускай покоряют другие. ― усмехнулся Мак, а затем обнял ладонью моё лицо. ― Это был мой выбор, Никки. И я выбрал нас.
– Ты сумасшедший, Майкл Маккейн. Но я всё равно тебя люблю.
Он улыбнулся.
– Это была моя фраза, знаешь. И я долго её готовил.
Я рассмеялась сквозь слезы, а затем почувствовала, как его губы накрывают мои.
– Я тоже люблю тебя, Никки Монро. Моя безумная маленькая художница.
Мак (эпилог)
Перевернул стейк и добавил на гриль подготовленные Никки овощи.
– Они скоро приедут. Я не выгляжу в этом платье нелепо?
Поднял на жену глаза. Такая же, как и в первый день нашего знакомства. Рыжие волосы красивыми волнами рассыпались по плечам. Глубокие глаза, в которых я каждый день безвозвратно пропадал. И платье… легкое, до колен. Но я смотрел совсем не на него. А на то сокровенное, что было под ним.
Улучив момент, притянул Никки к себе, заставив её взвизгнуть и рассмеяться.
– Мак! У тебя все пальцы в соусе!
Прижался к ней губами, игнорируя её милый протест.
– Ты выглядишь превосходно в чем угодно.
Она рассмеялась веселее.
– Она растет не по дням, а по часам. Я на медведицу стала похожа.
– Если и так, то ты самая красивая медведица, которую я видел.
Никки улыбнулась, обвивая мою шею руками.
– А много медведиц ты видел?
– Ни одной, ― признался. ― Но как только наша дочка родится, мы обязательно сходим в зоопарк. ― обнял Никки за талию, понимая, что до сих пор, даже спустя десять месяцев, никак не привыкну, что она только моя.
– Всё хорошо? ― она всегда чувствовала меня ― моё настроение, мои мысли, мои тревоги и желания. Всего меня. И либо это я был хреновым конспиратором, либо моя жена ― талантливым эмпатом.
– Да. Просто никак не могу перестать оглядываться.
– Всё закончилось. Он больше нас не тронет.
Открыто ― нет. Закон был полностью на нашей стороне.
Роберт Томпсон получил по заслугам ― лишился репутации, заработка, славы.
СМИ ещё долго обсуждали его «грехи», его лицо мелькало на многих популярных телеканалах, на страницах известных журналов и газет. С ним больше не хотели иметь совершенно никаких дел. Имя Роберта Томпсона кануло в небытие. И о нём забыли сразу же после того, как скандал понемногу утих.
Мы с Камиллой очень для этого постарались.
Я боялся лишь за Никки.
Боялся, что он объявится не как её агент, а как её единственный родственник.
Что захочет отомстить.
И хотя Никки оставила ему всё, что имела ― квартиру, машину, деньги ― заявив в суде, что всё это ей не нужно, я всё равно боялся. И теперь помимо жены, ещё и за нашу народившуюся дочь.
– Мак, ― её успокаивающий голос выдернул меня из тревожных мыслей, ― всё будет хорошо. У него не осталось ни друзей, ни связей. Его едва не посадили. Не думаю, что он станет вновь рисковать своей свободой только для того, чтобы отомстить. Ведь он ничего с этого не получит. Не вернет ни репутацию, ни меня.
– Думаешь, он не станет ничего предпринимать?
Никки грустно улыбнулась.
– Он мог бы загубить твою карьеру и мою жизнь, но он не убийца. Угрозы ― его предел.
– Отчаявшиеся люди творят по―настоящему страшные вещи…
– Это не тот случай, ― остановила она меня, ― поверь.
Сделал глубокий вдох и сосредоточился на её глазах.
– Я просто не могу допустить, чтобы с вами что―то случилось.
– Не случится. Ты ведь рядом. ― она приподнялась на носочках и коснулась своими губами моих. ― И я верю, что лучше, чем ты, нас никто не защитит.
– Он в этом самому Джону Клейтону30 фору даст, ― услышал и повернулся.
Никки рассмеялась, а я только сейчас вспомнил, что всё это время моя сестра
