Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
восходящая звезда Стэнфорда. Он знал, что большие государственные университеты Америки, которые хотят получить Амоса, также предлагают работу для Барбары, Дэнни и Энн. Стэнфорд был меньше и не располагал такими возможностями. «Мы решили, что есть две вещи, на которые наши конкуренты неспособны, – сказал Росс. – Во-первых, мы должны сделать предложение раньше всех, а во-вторых, сделать все молниеносно. Мы хотели убедить его приехать в Стэнфорд, а когда он приедет, показать ему, как быстро мы можем действовать».
То, что произошло дальше, стало, по мнению Росса, беспрецедентным в истории американского университета. Утром, узнав о решении Амоса остаться в США, он созвал факультет психологии Стэнфорда. И представляя собравшимся ситуацию, рассказал им классическую еврейскую историю.
Живет парень, завидный жених. Счастливый холостяк. Сваха приходит к нему и говорит:
– Слушай, у меня есть для тебя отличная партия.
– Ну, не знаю… – сомневается холостяк.
– Необыкновенная девушка, – говорит сваха.
– Красивая?
– Как Софи Лорен, только моложе.
– А у ее семьи есть деньги? – интересуется холостяк.
– Деньги? – разводит руками сваха. – Да она наследница Ротшильдов!
– Тогда она, должно быть, тупая.
– Номинант на Нобелевскую премию по физике и химии.
– Я беру! – соглашается холостяк.
На что сваха отвечает:
– Отлично, половина партии у нас есть.
Поведав эту историю, Росс заявил: «А сейчас я расскажу вам об Амосе, и когда вы скажете – я беру! – с сожалением добавлю, что у нас есть только половина партии». Тут же представители кафедры психологии отправились к президенту университета: «Мы не успеваем подготовить стандартные документы. У нас нет никаких рекомендаций. Просто доверьтесь нам». Стэнфорд сделал Амосу предложение пожизненного найма в этот же день.
Амос позже рассказывал, что, выбирая между Гарвардом и Стэнфордом, он представил себе, о чем он будет сожалеть в каждом из них. В Гарварде он пожалеет о калифорнийском климате и условиях жизни Стэнфорда, а в Стэнфорде – да и то недолго – лишь о том, что не сможет сказать, что был профессором в Гарварде.
Стэнфорд не проявил ни малейшего интереса к Дэнни. «Давайте будем прагматичны, – сказал Росс. – Нам нужно, чтобы двое делали одно и то же? К тому же, откровенно говоря, мы получим полную отдачу от Дэнни и Амоса, взяв на работу одного Амоса».
Дэнни предпочел бы, чтобы они все вместе отправились в Мичиган, но Амос не хотел ничего, кроме Гарварда или Стэнфорда. После того как Гарвард и Стэнфорд проигнорировали его, а Беркли ясно дал понять, что не будет предлагать ему работу, Дэнни принял предложение Университета Британской Колумбии в Ванкувере. А с Амосом они договорились летать друг к другу по выходным.
Дэнни все еще казалось, что у него выросли крылья. «Буквально опьянев от окончания работы над теорией перспектив и начала работы с эффектами фрейминга, мы чувствовали себя буквально неуязвимыми, – говорил он. – В то время между нами не было ни тени разногласий». Он наблюдал за Амосом на традиционном собеседовании в Стэнфорде, после того как университет сделал ему, вероятно, самое быстрое в своей истории предложение о работе. Амос представлял теорию перспектив. «Я не чувствовал ничего, кроме гордости за него, – говорил Дэнни. – Я обратил на это внимание, потому что зависть была бы более естественной».
Когда Дэнни уехал из Калифорнии в Ванкувер в начале 1978/79-го учебного года, он был как никогда оптимистичен. Двое его детей находились на противоположной стороне земного шара, вместе с его старой лабораторией, факультетом, бывшими коллегами и обществом, к которому он когда-то принадлежал. «Я сменил жену, я изменил свою жизнь, – говорил он. – И лишь противоречия по-прежнему оставались со мной. Я постоянно сравниваю свою жизнь с тем, чем она могла бы быть».
В этом взбудораженном состоянии ума он обнаружил, что его мысли сосредоточились на племяннике, Илане. Во время войны Судного дня двадцатиоднолетний Илан был штурманом израильских ВВС. После войны он разыскал Дэнни и попросил его послушать аудиозаписи, оставшиеся после войны. Парень сидел на заднем сиденье самолета, когда египетский МИГ зашел сзади и захватил цель. На пленке можно было услышать, как Илан кричит пилоту: «Уходи! Уходи! Уходи! Он у нас на хвосте!» Дэнни заметил, что Илан дрожал, когда слушал запись. По какой-то причине молодой человек хотел, чтобы его дядя знал, что с ними случилось.
Илан пережил войну, но полтора года спустя, в марте 1975 года, за пять дней до увольнения со службы, погиб. Ослепленный вспышкой, его пилот полетел прямо к земле. Они думали, что поднимаются, когда на самом деле падали. Не такая уж и редкая ошибка. Пилоты во время полета часто оказывались дезориентированными. Внутреннее ухо могло быть полезным для работы в кабине, мчащейся со скоростью в тысячу километров в час, не больше чем сознание – для расчета вероятности в сложных ситуациях. Оно эволюционировало, чтобы стабилизировать человека на ногах. Люди, управляющие самолетами, были восприимчивы к сенсорным иллюзиям – вот почему пилот без приборов, оказавшись в облаках, проживает в среднем 178 секунд[37].
Многие из прозвучавших после гибели молодого человека фраз начинались со слов «если бы только». Если бы только Илана уволили из армии раньше. Если бы только он взял управление на себя, когда пилота ослепила вспышка. Сознание людей справлялось с потерей, перемещаясь в область фантазий, где трагедии не произошло. Причем, заметил Дэнни, перемещение было не случайным. Создавая альтернативную реальность, сознание подчинялось неким ограничениям. Если бы Илану оставался еще год службы, никто бы не сказал: «Если бы только его уволили раньше». Никто не говорил: «Если бы только пилот заболел в тот день» или «Если бы только самолет Илана приземлился из-за технических проблем». Если уж на то пошло, никто не сказали: «Если бы у Израиля не было ВВС». Любой из этих контрфактов спас бы ему жизнь, но ни один из них не пришел на ум тем, кто любил Илана.
Существовал, конечно, еще миллион способов избежать катастрофы, однако люди, казалось, рассматривали только некоторые. В фантазиях, создаваемых людьми, чтобы отменить трагедию близкого человека, были свои закономерности, и они напоминали закономерности в альтернативной версии собственной жизни, которая разыгрывалась в голове Дэнни.
Вскоре после прибытия в Ванкувер Дэнни попросил Амоса отправить ему все заметки, оставшиеся после обсуждения теории сожаления. В Иерусалиме они потратили больше года в разговорах о ней. Их тогда интересовало, главным образом, как люди ожидают неприятных эмоций и как это ожидание способно изменить выбор, который они делали. Теперь Дэнни хотел изучить сожаление и другие эмоции с противоположной стороны – планировал понять, как люди исправляют события, которые уже произошли.
И Дэнни, и Амос сознавали, что такое исследование
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
