Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Горецкий явился под вечер и был мрачнее тучи.
– Аркадий Петрович, мне нужно с вами поговорить! –заявил Борис.
– Вот именно, голубчик, у меня тоже есть для васновости, – вздохнул Горецкий. – Дела мои в Ценске закончены, и наше свами общее дело мы благодаря вам и Саенко довели до логического конца, хотя и сбольшими сложностями. Допросил я ротмистра Мальцева, он совершенно спокоен,ведет себя мужественно, чего я и ожидал. Такого человека надобно иметь вединомышленниках, а не во врагах! И на черта он связался с Петлюрой? –вздохнул Горецкий.
– Послушайте! – встрепенулся Борис. – За всейэтой суматохой мне только сейчас пришло в голову: если предатель – нештабс-капитан Коновалов, то кто же тогда убил коновода Пряхина и зачем?
– Я задал ротмистру этот вопрос, и он ответил, чтоПряхина убил он, потому что Никифор Пряхин, будучи в госпитале, совершеннослучайно подслушал разговор Мальцева с Кулябко. Разговор был конфиденциальный,и, если бы Пряхин начал болтать, кое-кто мог бы заинтересоваться, а Мальцевдолжен был быть вне подозрений.
– Как Кулябко оказался в госпитале?
– Так он же служил там заместителем начальника поснабжению. А вы не знали? – удивился Горецкий. – В общем, они так ине поняли, слышал ли Пряхин что-нибудь, но рисковать не могли, оставляя его вживых… Не один Пряхин был его жертвой в Ценске. Когда Кузнецов узнал озадуманной мной проверке пятерых подозреваемых при помощи пакетов сфотографической бумагой, он решил переиграть меня и подставить в качествеподозреваемого есаула Бережного. Естественно, Бережного нужно было убрать, покаего не арестовали. Бережной хорошо знал Мальцева и впустил его к себе, ничегоне подозревая. Этим он подписал себе смертный приговор. Значит, так, голубчикБорис Андреевич, послезавтра я выезжаю в Новороссийск, а вам надлежит подождатьтри дня, кстати, отдохнете пока, рану подлечите, к тому времени я вам пришлюинструкции, куда ехать.
– Но я должен позаботиться о Варе, – растерялсяБорис.
– Вот об этом я и хотел поговорить. В Новороссийске уменя будет возможность устроить вашу сестру на пароход, отправляющийся вКонстантинополь. Это хорошая возможность для нее покинуть Россию.
– Вы считаете, что это необходимо? – упавшимголосом спросил Борис.
– Более чем, – сухо проговорил Горецкий, – явам настоятельно советую использовать представившуюся возможность, а не ждать,когда объявят официальную эвакуацию.
– Что вы говорите? Неужели такое возможно?
– Дурные вести с фронтов, голубчик, – вздохнулАркадий Петрович, – очень дурные.
Он отвернулся к окну, помолчал немного, потом сказал:
– Вы же знаете: существовал проект: в начале сентября,когда погода еще теплая и полно везде корма для лошадей, собрать кулак излучших полков и идти на Москву. Не думаю, чтобы красные тогда смогли насостановить. А если судить по рейду генерала Мамонтова у Тамбова, где населениевстречало его с радостью и пополняло его ряды, то и войска, шедшие на Москву,ожидал бы такой же прием. Разумеется, это был очень смелый план, Лукомскийочень стоял за него. Но Антон Иванович… надо было срочно решаться, а они всесудили да рядили. И он не сказал своего веского слова вовремя. А теперь уже поздно, –жестко закончил Горецкий.
– Неужели поздно? – Борис сжал руки в кулаки иподошел вплотную к полковнику. – Значит, все напрасно и не видать намникакой победы?
– После Орла кончились степи, и начинается лесополоса,где коннице воевать значительно труднее.
– Мне это известно, – саркастически улыбаясь,вставил Борис.
– А пехота у красных гораздо многочисленнее, –продолжил Горецкий профессорским голосом, как будто читал лекцию в аудиторииуниверситета.
– Что вы мне прописные истины рассказываете! – взорвалсяБорис. – Вы все всегда знаете, что же теперь будет?
– Поручик! – В голосе Горецкого не осталось ничегопрофессорского, пенсне слетело с носа и закачалось на шнурочке. – Незабывайтесь!
– Виноват, господин полковник! – угрюмо проговорилБорис.
– Ох, Борис Андреич, хотел бы я быть не прав! Ноожидать нужно самого худшего… Пока шло время, красные смогли подтянутьосвободившиеся силы с других фронтов. Наши полки дрались геройски, не мне вамрассказывать, но они измотаны штопкой прорех – фронта-то сплошного не было.Были отдельные группы войск, а между ними – никого. Красным просто просочиться.Резервов у нас нет, в общем, начался отход, – произнес Горецкий роковоеслово. – Отступают с боями, но отступают и будут отступать – времяупущено. Так что собирайте сестрицу вашу – все, что смогу, для нее сделаю…
– Благодарю вас… Аркадий Петрович, у меня еще одно делок вам, – нерешительно начал Борис.
– Слушаю вас, голубчик, – рассеянно ответилполковник, поворачиваясь к лампе, и тут Борис отметил, как он постарел и плоховыглядит.
Борис развернул холстину и разложил на столе картинуМантеньи. Горецкий удивленно сверкнул пенсне и склонился над столом.
– Вот это да! Откуда у вас такой шедевр?
– Мне отдала его княгиня Задунайская, я привез его изее разграбленного имения. Вы не поверите, но она хочет, чтобы деньги от продажикартины пошли на помощь русским за границей, когда мы… если мы…
– Отчего же не поверю – поверю. Княгиня – женщинадобрая и честная, а еще дальновидная, умом не обижена. Стало быть, она тожесчитает, что единственный выход – эмиграция?
– Она умирает, – печально сообщил Борис.
– Тем более, перед смертью некоторые люди вещунамистановятся. Жаль княгиню, но, возможно, для нее так лучше. Итак, что вы хотите,чтобы я для вас сделал?
– Аркадий Петрович, возьмите вы эту картину вНовороссийск и переправьте за границу! – взмолился Борис. – Как еенашел, ни минуты покоя не имею, спать спокойно не могу!
– Нет, голубчик, – твердо сказал Горецкий, –не могу я такого сделать. Если бы сам ехал, тогда взял бы. А девушке молодойтакую ценность доверять никак нельзя – значит, ее жизнь опасности подвергать.Нет у меня в Новороссийске настолько верного человека, чтобы такой шедеврвывезти. Вы хоть примерно представляете себе, сколько она стоит?
– Примерно, – вздохнул Борис. – Что же мнеделать?
Горецкий вытащил из шкафа свой дорожный саквояж и достал изнего небольшую трость. Он что-то сделал с ней, покрутил, и в руках у негооказались две половинки. Тогда он вынул из углубления длинный металлическийцилиндр примерно полдюйма в диаметре. Потом он еще раз посмотрел на картину иаккуратно навернул ее на цилиндр, а тот убрал в половинку тросточки. Опятьчто-то покрутил и протянул трость Борису.
– Попробуйте развинтить!
Как Борис ни старался, у него это не получилось. Горецкийусмехнулся и объяснил ему секрет трости.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
