Книга Одержимый тобой - Валентина Кострова

PRO Диана

Ночь не спала. Я уже шестую ночь не сплю. Думаю, каким образом мне подойти к Адаму. Просто так заявиться к нему, улыбнуться и сказать: «Привет, а вот и я!», — не прокатит. Он может приказать закрыть перед моим носом дверь. Может позволить увидеть его, но не более того. Я знаю, что Адам не позволит остаться возле него, если принял решение меня оттолкнуть от себя. Чертов упрямец! Сейчас мне жутко хочется дать ему подзатыльника, чтобы мозги там сдвинулись с места в его умной голове. И пусть он задумается о том, какую боль причинил мне своим мнимым будущим отцовством. Не хочет быть слабым. Но почему не думает, что в глазах любящего он всегда будет сильным, всегда будет самым лучшим, самым-самым, даже если бы никогда не встал на ноги. Не в ногах счастье.

— Вы ко мне? — раздается над головой мужской голос, я поднимаю голову. На меня смотрит Виктор Антонович. Рассматривает, не мигает, потом улыбается, видимо узнал.

— Доброе утро. Да, я к вам, — медленно поднимаюсь на ноги. — Вы, наверное, меня не узнали, я Диана, невеста Адама Сулимовича Тайсума.

— Доброе. Я вас помню, — Виктор Антонович открывает кабинет, приглашающим жестом руки показывает мне войти первой. Я сглатываю, крепче сжимаю ручки сумки, захожу. Чувствую себя неуверенно, словно воришка, пришедший честно просить то, что хочет.

— Давно вас не видел. Адам не самый разговорчивый пациент, — мужчина ставит свой дипломат на стол, поворачивается к вешалке, берет белый халат.

— Как он?

— Для человека, у которого перебиты две ноги, сносно. Хотя порой мне кажется, что ему хочется всех вокруг убить. Каким бы у него не был тяжелый характер, рекомендации соблюдает.

— Мне сказали, что ему гипс сняли, значит вот-вот пойдет?

— Пойдет? Если для вас пойдет означает встать с помощью кого-то, сделать шаги с опорой — то да, пойдет. До самостоятельного хождения еще далеко. Он, кстати, скоро приедет, не ходите встретиться?

— Нет! — поспешно отказываюсь, Виктор Антонович прищуривается. — Мы расстались на время, — тихо зачем-то поясняю.

— Я так и понял. Не каждый человек может выдержать это испытание, — мне слышатся в голосе осуждение. Прикусываю губу, не вдаваться же мне в подробности. Пусть выглядит так, как есть, правду знаем я и Адам, этого достаточно.

— Спасибо, что уделили мне время.

— Хорошего вам дня, Диана, — Виктор Антонович сразу же переключает свое внимание на папки, лежащие на столе. Я немного торможу перед дверью, словно жду каких-то дополнительных пояснений, но в кабинете тишина.

В больнице суета, никто не обращает на меня внимания. Выхожу на крыльцо и тут же в панике начинаю соображать, куда бы спрятаться. Резко разворачиваюсь и захожу обратно в больницу, радостно нахожу нишу, скрываюсь, но тут же украдкой выглядываю.

Черный джип с тонированными окнами замирает прям аккурат возле крыльца. Как бы сильно не напрягала зрение, увидеть пассажира мне не удается. Слишком много людей снуется туда-сюда. На какое-то время я похожа на контуженную, вроде понимаю, где нахожусь, вроде все вижу вокруг себя, но я вся там, у крыльца. Сердце перестает стучать, кровь перестает циркулировать, руки холодеют. Меня прошибает пот, когда центральная входная дверь распахивается. Хватаюсь за выступ стены, пытаюсь удержаться на внезапно ослабленных ногах, пытаюсь сделать маленький вдох, потому что чувствую, как голова начинает кружиться от нехватки кислорода.

Я сбежала с крыльца, потому что черный джип мне показался до ужаса знакомым. И сейчас мне плохо, потому что человек, которого я люблю до безумия, о котором думаю двадцать четыре часа, сейчас появляется в холле больницы. Жадным взглядом впиваюсь в его лицо. Похудевший, с трехдневной щетиной, внешне спокойный, почти умиротворенный. Я забыла, какие у него бездонные глаза, тону на расстоянии. Мне стоит огромных сил удержать себя на месте, не кинуться ему навстречу, не упасть перед ним на колени, обнимая его за ноги. Он в инвалидном кресле.

— Адам Сулимович, доброе утро! — к нему подходит Виктор Антонович. Адам поднимает на врача глаза, просто кивает головой. Смотрю на него в упор, рискую быть замеченной, но плевать. Смахиваю со щек слезы, вижу, как Адам немного поворачивает голову в мою сторону, словно прислушивается. Словно чувствует мой взгляд на себе. Рефлекторно отступаю назад, вжимаюсь в противоположную стену, пытаюсь стать невидимкой.

Время лечит. Время притупляет. Время должно быть лекарем. Меня видимо время не берет. Меня накрывает сильнее, чем предполагала. Сползаю по стенке, зажимаю рот рукой, зажмурив глаза.

Без него никак. Без него я существую. Я сейчас понимаю, что мне нужно быть возле него, рядом с ним, это жизненно необходимо. Будет гнать, все равно останусь. Рано или поздно он смирится с моим присутствием, сдастся.

* * *

Поправляю шапочку на голове, натягиваю маску до самых глаз. Смотрю на себя в зеркало. Было бы смешно, если бы не так нервно. Эта безумная идея пришла ко мне ночью, когда я металась по кровати без сна, разбирая все до мельчайших подробностей встречу с Адамом в больнице. Я вновь из-за него выпала из реальности, вновь всю работу свалила на Лину, хорошо, что она не взбунтовалась. Разговор с Марьяной дал мысль, но не было времени оформить ее логически. Подруга рассказывала сюжет какого-то сериала, где главная героиня переодевалась, чтобы попасть на территорию врага. Что сделала я, проведя ночь наедине с мыслью и сюжетом сериала? Правильно, пошла в магазин спецодежды и купила костюм медсестры: брюки и рубашку с шапочкой. Маска уже для конспирации. Дальше я превратилась в детектива. Каждый день ездила в больницу, отслеживала время прибытия и убытия Адама. Мне пришлось еще раз прийти к Виктору Антоновичу, к моему счастью, его на месте не оказалось, зато пока я его ждала, присмотрелась к персоналу. Мой план был прост: переодеться в форму, подойди максимально близко к Адаму, возможно прикоснуться к нему. Я просто хотела постоять рядом с ним. Это чистой воды безумие, но адреналин в крови зашкаливал, а мысль, что вот-вот буду около него, грела изнутри.