Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Позже ее охватила паника. Кольцо с именной надписью исчезло! Клавдия проклинала себя, что не догадалась снять его раньше. Она боялась обследовать территорию, опасаясь, что ее хаотичные перемещения вдоль забора заметят камеры, и ей придется отвечать на десятки самых неприятных вопросов. Еще хуже, если кольцо обнаружат в спальне, рядом с трупом.
Немного успокоившись, Клавдия пришла к выводу, что обнаружение кольца вряд ли станет доказательством ее причастности к ночному происшествию. Ненавистная ей буква «К» уже давно исчезла из ее инициалов. Конечно, продувная бестия Лещинский может вспомнить, чем ознаменован для него год 1978-й, но, скорее всего, он уже начисто забыл ее настоящее имя и ее саму. Так что по здравом размышлении ей бояться нечего.
Удивительно, но бдительные сыщики, по сантиметру исследовавшие территорию особняка и выпившие весь коньяк из запасов хозяина, так и не нашли кольца Клавдии.
Она ошибалась, решив, что как только исполнится ее заветная мечта и обидчик получит по заслугам, к ней снова придет счастье. Конечно, она испытала ни с чем не сравнимое удовлетворение, когда увидела Лещинского в наручниках. Она радовалась весь день и даже не смогла спать ночью. Откупорив бутылку красного вина, она уселась в кресло, в котором некогда сидел он. Час она смотрела, не отрываясь, на его любимую картину в нише, потягивая терпкий напиток. Затем, поднявшись в спальню, долго стояла у его кровати, жадно втягивая воздух. Но запах Лещинского, какая-то причудливая смесь модного парфюма и экзотического табака, уже выветрился, не оставив после себя и следа. Вместо этого Клавдия явно чувствовала чужое присутствие. За последние сутки здесь побывал не один десяток отвратительных людей. Они задавали ей бесчисленные вопросы, топтали чудесные ковры, а одного из них она даже застала на кухне. Он шарил по полкам холодильника, должно быть, надеясь отыскать там важную улику вроде сырокопченой колбасы и порезанного на дольки ананаса. Ей было трудно не вздрагивать каждый раз, когда за ее спиной слышались тяжелые шаги или раздавались команды.
А потом пришла пустота… Сутками находясь в чужом доме, Клавдия вдруг поняла, что больше ей не к чему стремиться. Ненависть выжгла ее душу, как солнце пустыню, не оставив ни единого живого росточка. То, что составляло смысл ее существования, то, что она лелеяла, начиная с восемнадцати лет, ее дикая ненависть, ушла куда-то, оставив после себя лишь чувство разочарования. Так выпитое вино оставляет иногда после себя осадок. Она была в недоумении. Значит, все кончилось? А что же ей делать дальше?
Но дальше уже действовали другие. Клавдия знала, что расследование по делу адвоката идет гладко, что ему в помощницы назначена молодая девица. Увидев эту красотку в своем доме, женщина поняла сразу, что никаких шансов помочь своему знаменитому клиенту у нее нет вовсе. Девица шарила под кроватью, задавала не самые умные вопросы, потом и вовсе притащила с собой приемную дочь.
Опасность Клавдия почувствовала интуитивно и вовсе не с той стороны, с которой ожидала. Тревогу она ощутила между строк, пытаясь разобрать письмо, нацарапанное детским почерком. А потом она поймала на себе взгляд адвокатессы, внимательный, изучающий, вовсе не такой, какой был у всех этих хваленых сыщиков. Тогда Клавдия поняла, что пора бежать. Не важно куда, но ей надо срываться с этого места, ехать туда, где ее никто не знает. Тогда и села она на этот поезд, уносивший ее в неизвестность.
Глава 34
– Разумеется, я должен сказать вам спасибо, – говорил Лещинский, сидя тихим осенним днем за столиком уличного кафе. – Вы, должно быть, испытываете удовлетворение, натянув нос этой хитрой лисе Немирову. Да и что греха таить, вам приятно слышать от меня слова благодарности. Ну, что же! Своим освобождением я обязан вам. Разумеется, я перечислю на ваш счет деньги. Обещаю, что вознаграждение будет достойным.
Дубровская слушала его, понимая, что благодарность, о которой он так много сейчас говорит, эфемерна, и на самом деле он испытывает сейчас только ревность к ее успеху да еще искреннее недоумение по поводу того, как он умудрился проиграть собственное дело. Когда оглушительная радость после его освобождения уже померкла, он опять превратился в прежнего, чуть циничного адвоката, такого, каким был до сих пор.
– Не понимаю, как вам удалось размотать этот клубок, – говорил Лещинский, тихонько улыбаясь, понимая, что по протоколу он должен пройти через это – теплую встречу со своим бывшим защитником. – Каюсь, я недооценил вас!
– Мне очень помогла ваша жена, – сказала Лиза, пригубив вина из бокала. – Она пришла ко мне, когда присяжные выносили вам вердикт. Ольга Анатольевна рассказала мне о том давнем деле 1978 года, которое послужило некогда причиной вашего разрыва.
Лещинский нахмурился.
– Она рассказала вам все? – спросил он, выжидательно поглядывая на Лизу через тонкое стекло своего бокала.
– Да, – бесхитростно ответила Дубровская. – И про квартиру, и про ложные показания в суде, если это вас интересует.
– Тогда я вам благодарен за то, что вы не озвучили эту историю в суде, – сказал он холодно.
– В этом не было необходимости, – заметила Елизавета. – Но думаю, что будущему адвокату Клавдии Самойленко, – а он ей наверняка скоро понадобится, – было бы неплохо знать детали этого дела.
– В этом не будет необходимости, – бросил Лещинский. – Эта женщина убила ни в чем не повинную девушку. Гуляева даже не родилась еще в том году, когда эту девицу посадили за решетку.
Дубровская рассматривала адвоката, как редкое экзотическое животное. По всей видимости, тяжелые испытания не сделали его чище и порядочнее. Он сожалел сейчас вовсе не о том, что свершилось много лет назад по причине его малодушия и слабости. Он корил себя лишь за то, что оказался слеп и не опознал в женщине, прислуживающей ему за столом, опасного врага.
– Интересно, – сказала Лиза. – А какого бы конца вы хотели во всей этой истории?
Лещинский прищурился.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, что бы вы сейчас желали для Самойленко? Скорого ареста?
Адвокат налил себе еще вина.
– Если она не собирается караулить меня за углом с ножом за пазухой, я не имел бы ничего против того, чтобы ее не нашли, – сказал он небрежно. – Пусть нас рассудит Бог. Во всяком случае, я не марал руки о чужую кровь.
Последней фразой, конечно, он искал для себя оправдания. Елизавета же думала о том, что вовсе необязательно брать в руки нож для того, чтобы поставить крест на чьей-нибудь жизни.
Вместо эпилога
Владимир Лещинский не скоро оправился после перенесенных потрясений. Злопыхатели предвещали даже скорый конец его адвокатской карьере. Но он, приведя в порядок нервную систему, решил возобновить свою деятельность. Клиентов у него не уменьшилось. Он же решил выжать из своего печального опыта все соки, заявив, что собирается организовать фонд по поддержке бывших заключенных. Без вины пострадавшего адвоката охотно приглашают на телевидение и берут интервью. Он красочно описывает тюремные будни и даже собирается в ближайшем будущем издать книгу. На вопросы о своем адвокате, подарившем ему свободу, он отвечает неохотно.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
