– Я в столовой, ангелочек, – окликнул Мик. Эмили пошла туда.
– Две порции мороженого? – удивилась она.
– Одна для тебя, другая для меня. Чай?
– Нет, сначала мороженое. Жара у меня нет.
Он открыл крышку емкости и вручил десерт Эмили вместе с ложкой.
Эмили с энтузиазмом вонзила ложку в пломбир, но неожиданно замерла и уставилась на аппетитную горку. Из взбитых сливок выглядывало бриллиантовое кольцо. Эмили осторожно отложила ложку и вытащила кольцо. Квадратный бриллиант с двумя прямоугольными багетками с каждой стороны. Камни оправлены в платину.
Эмили слизала сливки с ободка, потерла камень о толстовку, надела кольцо на палец и вытянула руку, восхищаясь украшением.
– Ну… это куда лучше вишенки, – решила она наконец. – Да. Я согласна.
– Я еще ни о чем тебя не просил, – заметил Мик.
– Все равно. Я согласна.
– Нет, – покачал он головой. – Я намерен просить тебя, Эмили Кэтрин Шански: не окажешь ли ты мне огромную честь, став моей женой? Теперь можешь отвечать.
– Да, – выдохнула она, бросаясь в его объятия, но все же добавила: – Наверное, я больше не заразна.
Когда наконец он сумел разжать руки, Эмили прошептала:
– Нужно немедленно позвонить Рине, иначе она мне не простит.
Взяв трубку, она набрала номер Зелигманов. К телефону подошла Рина:
– Алло?
– Рина, это я. Температура спала. Кто у тебя сегодня?
– Сэм. Мой братец и Керк. Мальчики пришли на завтрак.
– Включи громкую связь! – взволнованно выпалила Эмили.
– Сейчас сделаю, – пообещала Рина, уже зная, что услышит, и не в силах сдержать улыбки. – Что там у тебя?
– Мы с Девлином собираемся пожениться, – радостно сообщила Эмили.
Рина обвела взглядом мужа, брата и Керка и многозначительно кивнула:
– Эмили, это чудесно! Мы заедем позже, договорились?
– Конечно, – заверила Эмили и, повесив трубку, снова обняла Девлина.
– Ну что я вам говорила?! – торжествующе объявила Рина. – О чем все время твердила?!
Керк и доктор Сэм молча кивнули, признавая ее превосходство, но Эрон Фишер со счастливой улыбкой поднял глаза к небу и произнес:
– Слава Богу!
– Слава Богу? За что? – удивилась сестра.
– За то, что исполнил мое желание и совершил чудо. Мое ханукальное чудо, – пояснил Эрон.
– За мое рождественское чудо, – добавил Керк.
И все четверо радостно засмеялись и чокнулись кофейными кружками, заранее празднуя будущую свадьбу.
Эпилог
Они обвенчались в последнюю субботу апреля. Свадьба была скромной: присутствовали только друзья и родные. На невесте было старинное атласное с кружевом подвенечное платье, принадлежавшее ее прапрапрабабке в 1860 году. Платье с пышной юбкой и кринолином, вместе с изящной вуалью из кружев ручной работы, одолжила Эмили глава Исторического общества Эгрет-Пойнт, которое теперь владело этими ценностями. Чопорная особа, вечный президент общества миссис Холлок Данем, очень дальняя родственница Эмили, посчитала это вполне приемлемым, а Эмили охотно согласилась.
На женихе были ирландский килт, белая рубашка с жабо и черный бархатный пиджак.
Мартин Стратфорд, загорелый и только что вернувшийся из кругосветного путешествия, прекрасно справлялся с ролью шафера. Саванна Баннинг специально прилетела из Англии, чтобы стать подружкой невесты. Приехали мать и отчим Эмили вместе со своими детьми, а также отец Эмили, Джо Шански, с женой и тремя сыновьями. Но Эмили не просила Джо проводить ее к алтарю.
– Ты помог создать меня, – сказала ему Эмили, когда позвонила, чтобы пригласить на свадьбу, – но никогда не был мне настоящим отцом. У тебя на это просто не было времени. Я, конечно, все понимаю, но посаженым отцом будет мой агент, Эрон Фишер. Он и проводит меня к алтарю. Надеюсь, ты не обиделся?
В этот момент Джо Шански с предельной ясностью осознал всю степень своей потери, но мужественно сглотнул горькую слюну, прежде чем ответить:
– Нет, детка. Не обиделся. Мы с Мари и мальчиками обязательно приедем на свадьбу. Я рад, что ты нашла свое счастье. Но все же хотелось бы познакомиться с этим парнем, прежде чем ты свяжешь с ним свою судьбу.
– Я попрошу его позвонить тебе, и вы сможете вместе пообедать, – пообещала Эмили.
А вот мать отреагировала совсем иначе. Впрочем, Кэти всегда была женщиной холодной и себе на уме.
– Мне нужно проверить свой ежедневник, – сообщила она. – Дел полно. Я тебе перезвоню, если смогу приехать.
– Нет, – бросила Эмили, – не перезвонишь. Я выхожу замуж в церкви Святой Анны, в Эгрет-Пойнт, в последнюю субботу апреля, ровно в половине второго. И ожидаю, что ты, вместе с мужем и детьми, будешь в церкви. Это не деловые переговоры, Кэти. И ты хотя бы раз в жизни сделаешь что-то для своей дочери. Кроме того, у Картера в этом году перевыборы, верно? Эта поездка будет для него неплохой рекламой.
Последовало долгое молчание. Наконец Кэти О'Майли Фелпс рассмеялась.
– Когда ты стала такой крутой? – неожиданно спросила она.
– Ты, похоже, совсем меня не знаешь, – тихо ответила Эмили. – Впрочем, не важно. Только представь себе, какие трогательные снимки Картера появятся в газетах!
Она хмыкнула, живо представив себе лицо матери в этот момент.
– Ты настоящая маленькая стерва, – констатировала та.
– Но ты приедешь с семьей, верно? – парировала Эмили.
– Приедем, – сдалась мать.
– Хочешь, чтобы я сняла тебе номер в отеле? – вежливо осведомилась дочь.
– Господи, нет. Мы улетим в тот же день! Полагаю, Джо с женой и детьми тоже будет! Он должен проводить тебя к алтарю!
– Конечно, будет, – заверила Эмили, не потрудившись сказать правду, и тем самым избежала нотации на тему манер и традиций. Джо понимал свое положение. А это самое главное.
День свадьбы выдался солнечным, и в воздухе повеяло теплом. Церковь утопала в привезенной с юга сирени. Эрон выглядел таким гордым, словно Эмили была его собственной дочерью. И хотя старый отец Миллиган искоса поглядывал на еврейского джентльмена, как он называл Эрона, провожавшего к алтарю невесту, все же, зная историю Эмили Кэтрин Шански, прекрасно понимал ситуацию. Некоторые детали епископу совершенно не обязательно знать.
После венчания приглашенные отправились в дом Эмили, где гостей ждали канапе, свадебный торт и шампанское. Почти весь Эгрет-Пойнт набился в церковь Святой Анны, а те, кому не хватило места, стояли за дверями. Джей-Пи Вудз игриво ткнула Эмили в ребра и заявила, что теперь понимает, каким образом та сумела написать столь восхитительно чувственную книгу.
