Я же открыла шкаф и, признаться, застыла от растерянности. Все эти вещи, купленные Даниилом… И большинство из них я даже не надела ни разу. Всё думала: вот это будет на Рождество, а вот это — если нам вдруг придется куда-нибудь выбраться, всё это не бесполезное, купленное мне в подарок, оно для дела.
Особенно вон тот пеньюар. Я даже в страшном сне представить себе не могу, чтобы я такое на себя натянула! В таком же показываться можно разве что собственному мужу.
А мужа у меня нет.
И жениха нет.
Последнее, правда, не точно.
— Четырнадцать дней ведь ещё не прошло? — неуверенно протянула я, прекрасно зная, что Котовский стоит в дверном проёме и смотрит на меня своим привычным кошачьим, вредным взглядом. — Так может, мы вернем всё это? Ну… Хотя бы часть? То, что ни разу не было надето?
— Зачем? — удивился Даниил. — У тебя настолько ломятся от одежды шкафы, что ты не найдешь, куда пристроить эту?
— Да найду, конечно же! — покраснела я. — Просто оно всё такое дорогое. Я всё ещё чувствую себя твоей должницей. И это не особенно приятные ощущения.
— Забудь. Моя невеста может позволить себе всё, что угодно.
Да, но только я не его невеста.
Кажется.
Тем не менее, я так и не стала ничего говорить по этому поводу. Почему-то у меня возникло стойкое впечатление, что Котовский и слушать-то не будет, просто сделает так, как ему угодно, да и только. Интересно, с чего б это я так думала? Не с того ли, что меня даже привезли сюда обманом, не поинтересовавшись, между прочим, моим мнением?
— Спасибо, — тем не менее, терпеливо произнесла я, понимая, что это была бы жуткая глупость — оскорблять человека, желающего сделать мне приятное, своим упорным желанием всё ему вернуть. — Прости, что из-за меня тебе приходится срываться. Даже не отпразднуешь с родителями Рождество.
— Ну, я уже мальчик взрослый, тридцать скоро, — закатил глаза Котовский. — Так что, думаю, ничего аж такого страшного не случится, если я всё-таки не буду праздновать Рождество с родителями и старшей сестрой. И даже колядовать не пойду.
Я хихикнула, представляя себе Даниила в каком-нибудь вертепе.
— А что, ходил когда-то?
— Мама говорит, что да, когда совсем маленький был. С Даной вместе, — тон Котовского стал резко холодным, когда речь зашла о Богдане. — Но я не думаю, что это нужная тема для разговора.
— Прости, — ещё раз извинилась я, кажется, вызвав этим у Котовского очередной смешок. — Я больше не буду говорить об этом. Постоянно забываю о том, как это неприятно.
— Пустяки. К тому же, тебе не за что извиняться. Я срываюсь не из-за тебя, а из-за того, что моя сестра — не слишком одаренный мозгом и мудростью человек. И подружку себе выбрала под стать. Так что не вздумай корить себя в том, что стала жертвой её изысканий.
Я улыбнулась. Всё же, наверное, меня очень легко прочитать, если Котовский вот так просто, слету озвучивает большинство мыслей, которые уже успели прийти мне в голову за последние несколько минут.
Что ж, не зря говорили, что лучше всего всякие глупости выбивает из головы именно работа: собирая вещи и укладывая их во все те же магазинные пакеты, я каким-то чудом умудрилась на полчаса забыть и о Витасе, и о Богдане, и обо всем на свете. Вспомнила лишь тогда, когда мы с Даниилом вышли из комнаты и даже преодолели коридор и один лестничный пролет — и столкнулись с Аней и Яной, одинаково расстроенными и смотревшими на Даниила так, как будто он только что совершил предательство.
— А почему ты уже уезжаешь, дядя Даня? — мрачно поинтересовалась Яночка.
В исполнении ребенка это выглядело одновременно смешно, печально и трогательно. Я подумала, что когда-то Яна, возможно, унаследует куда больше черт своей матери, чем просто этот уверенный тон, не знающий возражений, но пока что девочка выглядела очень мило.
— И Рождество? — подала голос Аня, куда более тихая и спокойная.
Я в очередной раз поразилась тому, как они, будучи похожими, как две капли воды, всё-таки умудряются оставаться до такой степени разными. Ведь их одинаково воспитывали, скорее всего, уделяли им одинаковое количество внимания, если Яночка, конечно, не умудрялась и там взять верх над собственной сестрой.
Вот только как людей ни воспитывай, естественные склонности остаются.
По тем же Богдане и Даниилу никогда не скажешь, что они родные брат и сестра, воспитывались вместе, в одной любящей семье.
Тем не менее, сейчас и Аня, и Яна одинаково обиженно смотрели на Даниила, на пакеты в его руках, на меня, наверное, уже представлявшуюся им злой ведьмой, которая уводит дядю из дома.
— Понимаете, — Котовский присел на ступеньку, — девочки, в жизни не всё бывает гладко. И потому не всегда возможно выполнять всё запланированное. Мы… — он повернулся ко мне.
— Мы с вашим дядей, — решительно произнесла я, — просто не хотим попасть под проклятье одной злой королевы, которое действует на влюбленные пары. Не хотим поссориться. Потому должны уехать.
— Ради любви?
— Что-то вроде того, — подтвердила я, тоже устраиваясь на ступеньках рядом с Котовским. — Иногда выходит так, девочки, что приходится уехать, чтобы не стало ещё хуже. Ведь злым королевам часто нужно время, чтобы подумать о своем поведении и немного остыть. А потом, когда они наконец-то придут в норму, сумеют всё-таки успокоиться и больше не будут так нас ненавидеть.
— А это они от зависти? — тут же спросила Яночка. — Или почему?
— Причины бывают разными, — усмехнулся Даниил.
— Но тогда вам лучше не приезжать! Если тут обитает злая королева! — воскликнула ни с того ни с сего Аня. — А значит, мы никогда больше не увидимся?
Котовский нахмурился.
— Ну почему же? — вздохнул он. — Во-первых, злая королева всегда может переехать…
— Как мама?
— Да, что-то вроде того, — подтвердил Котовский, благоразумно не уточняя, что девочки только что ту самую злую королеву и упомянули. — А во-вторых, вы сможете приехать к нам в гости. С бабушкой и дедушкой. Или даже я сам вас заберу.
— Но ты не можешь! — запротестовала Яна. — Потому что одному мужчине детей поручать нельзя, он их загробит! Это мама говорила!
Ну да, манера речи похожая. Узнаваемо.
— Не стоит переживать, — улыбнулся Котовский. — Я ответственный…
— И дядя Даня ведь будет не один, — решительно выпалила я и только потом поняла, что не могу этого гарантировать. Вот совершенно. Вдруг, как только мы вернемся в столицу, Котовский велит мне забыть обо всём, что нас связывало? Скажет, что игра и так слишком затянулась?
— Конечно, — тем не менее, поддержал меня Даниил. — Ведь мы с тетей Олей поженимся. А значит, вы будете приезжать не ко мне одному, а ко мне и к тете Оле. Хорошо?
