Граф повернул голову в её сторону, вглядываясь в темноту.
Сердечко девушки ёкнуло. Видеть её он не мог. Почувствовал взгляд на себе?
Она жадно рассматривала бывшую невесту господина. Бывшую ли? Двое суток, проведённые практически наедине с такой красавицей, могли поколебать решение любого мужчины. Луиджа показалась Наташе красивой. Одного роста с матерью, с тёмно-русыми мелко вьющимися длинными волосами, распущенными по плечам и красиво спадающими из-под такой же накидки на голове, как у графини. Аристократичная осанка, бледность лица, аккуратный маленький прямой носик, лучистые светлые глаза. Сейчас их цвет разобрать не представлялось возможным. Она не отрывала очей от графа. Восторженность и обожание, готовность ловить каждое слово господина, что она сейчас и делала, покорность и подобострастие. В ней смешалось всё то, что нравится мужчинам, независимо от времени проживания, будь то ХI век или XXI. Было заметно, что девушка влюблена. Наташа досадливо прикусила губу. С такой тяжёлой артиллерией, как мать гостьи, положение казалось опасным. Графиня виделась ей властной и бесцеремонной. Неужели Дитрих прав, указывая на то, что она серьёзно настроена на завоевание внимания графа к своей особе?
Между тем, Мисулла ди Терзи продолжала говорить: спокойно и, как показалось девушке, вкрадчиво. Прислушалась. «Мадам» настоятельно просила поселить дочь в отдельные покои, но рядом с матерью. Её лекарь, священник и личные слуги, прибывшие с ними, должны получить комнаты с максимальными удобствами. Сейчас женщина хотела, чтобы принесли воды и всех покормили.
Понятно. Итальянка привезла с собой лекаря и священника. Да, лекарь в долгой дороге был необходим, как и слуги. А вот священник… Хотя, чему здесь удивляться? В это время его присутствие было так же необходимо. Мать путешествовала в обществе незамужней дочери. Нужно же соблюдать все приличия и в случае чего иметь поддержку церкви. Он, скорее всего, также является духовником графини и её дочери.
Выслушав гостью, Герард обратился к Берте:
— Госпожу графиню и её дочь с прислугой размести на третьем этаже. Обеспечь бельём, водой, едой. Думаю, тебе не нужны подробности, — вздохнул, мысленно возвращаясь к свободной должности экономки.
Одна из служанок повела гостей. Повариха скрылась в кухне.
— Франц, — на зов господина из темноты показался мальчишка. Наташа его не заметила. А он её? — Почему я не вижу госпожу Наталью? С ней всё в порядке?
— Да, хозяин, — пацан шмыгнул носом. — Я видел её недавно на улице.
— Найди, скажи, что я её жду.
Нет, Франц её не заметил. Прошмыгнул на улицу, по-хозяйски убирая камень от двери, закрывая.
Наступившая тишина непривычным гулом отдавалась в голове. Девушка улыбнулась. Он её ждёт.
Его сиятельство неторопливо поднимался по лестнице. У Наташи защемило сердце. Он тяжело опирался на правую ногу, прихрамывая.
Больше не раздумывая, она догнала его, подставляя плечо. От неожиданности мужчина отстранился, вглядываясь в неожиданного помощника. Улыбка раздвинула его потрескавшиеся губы. Сжал плечи иноземки, с силой прижимая её к себе:
— Ты была здесь, — отстранил, поднимая её лицо за подбородок, всматриваясь. Бровь взлетела вверх при виде маленького сливовидного носа. Взор опустился на рану под подбородком. — Дитрих мне поведал не всё. — Коснулся губами кончика «сливки».
Наташа всхлипнула, пряча лицо в складках туники, обнимая его за талию, прижимаясь.
— Птаха моя, что-то ты не спешила ко мне, — в голосе проскочили нотки упрёка.
— Я видела Бруно, — слёзы скапливались в уголках глаз. Тяжёлый мужской вздох стал ответом. — Потом не хотела вам мешать размещать гостей, господин граф. — Господи, спасибо тебе, что он жив!
— Герард, моя леди, Герард, — поправил, прижав её к себе. Отпускать уже не хотелось.
— Вы ранены, — хотелось разделить его боль.
— Ты меня вылечишь.
Кивнув, вдохнула его запах: едва уловимый, смешанный с запахами конского пота, крови и грязи. Признаваться в том, что уже слышала о лекаре графини, не хотелось. Он ей не нужен, сама справится. О знании ею итальянского языка здесь никто не знал. Вспомнились шуточные слова мамы: «Никогда не раскрывай всех своих талантов сразу. Некоторые из них, оставаясь скрытыми от посторонних, могут принести тебе неоценимую пользу».
Проходя к покоям господина, у дверей в гостевые комнаты натолкнулись на суетящихся слуг. Графиня, терпеливо расхаживая по выделенным для неё апартаментам, зажигала дополнительные свечи. Её дочь находилась рядом. В коридоре у соседней двери стояли сундуки, ждущие своей очереди.
Увидев проходящего мимо графа, не столько опирающегося на девицу под его плечом, сколько прижимающую её к себе, она скользнула по ней цепким въедливым взором. Да, это та пфальцграфиня, о которой он говорил при их встрече. Разлучница. Разговор вышел тяжёлым и женщина, не ожидая такого неприятного поворота, всё же решила не отказываться от дальнейшего путешествия и не поддалась искушению незамедлительно повернуть назад. Пришла мысль, что в любой момент всё может обернуться в её пользу. Она задержится в замке на возможно больший срок. Всем нужен отдых. Четыре недели в пути — это не несколько дней. Это ужасное нападение! Закрывшись в карете, увидеть ничего не удалось. И не нужно. Всё обошлось. Они живы. Лекарь оказал помощь раненым. А вот дочь… Необходимо попытаться устроить её счастье. Уже зная о несчастье, постигшем семью графа — смерти жены брата — она задумалась. Нет, барон её не интересовал. Предстоящая свадьба наследника — ещё один повод задержаться. Графиня любила такие празднества. Будет много интересных гостей. Возможно и ей, как вдове, наконец-то повезёт найти себе мужчину, соответствующего её представлениям о мужественности. Или… Это «или» интересовало больше всего. Двадцатилетняя дочь может увлечься кем-нибудь ещё и тогда путь к сердцу интересующего её мужчины, будет свободен.
А пока… Увиденная возле графа женщина, повлиявшая на выбор его сиятельства, не произвела на неё никакого впечатления. Справиться с такой будет несложно. Мужчина? Они любят очами. Её дочь — красавица. Только ещё глупышка, пребывающая в грёзах давнишней детской влюблённости. С её-то внешностью и приданым можно заполучить жениха гораздо выше положением и богаче. Нельзя не признать, что братья Бригахбурги чертовски хороши. Наследственность. Она вздохнула, вспоминая графиню Леову и её красавца-мужа. Переместившись к двери, провожая обнявшуюся парочку, задержала очи на хозяине замка, его широких плечах, стройных ногах и узких бёдрах, сейчас скрытых длинной туникой. Вздохнула, задумавшись и переводя взор на дочь, устало присевшую на край ложа:
— Потогапливайтесь, — замахала руками на, как ей казалось, неповоротливую прислугу графа. — Ещё в покоях госпожи устгаиваться… Шамси! — хлопнула в ладоши.
От стены между окном и ложем отделилась тёмная крупная фигура. Служанка, стелившая постель, вскрикнула, хватаясь за сердце, сползая на пол.
