Книга Рената Флори - Анна Берсенева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Нам пора домой, Алексей Андреевич, – сказала Рената. Дежнев внимательно посмотрел на нее. Ей показалось, что разлет его бровей стал еще резче, чем прежде. – Нам с Винсентом.
– Проводить вас?
– Да нет, не надо. Вы ведь, наверное, машину рядом с парком оставили?
– Да.
– Ну и зачем же вам ходить туда-сюда? Спасибо, что навестили.
Дежнев положил ребенка в коляску. Тот сразу же возмущенно заплакал.
– Все-таки он, наверное, есть захотел, – сказала Рената. – Пора ему уже овощи давать. Он ведь искусственник, им можно пораньше. До свидания, Алексей Андреевич.
– До свидания.
Его прощанье она услышала уже на ходу. Не оборачиваясь, Рената торопливо шла по аллее к выходу из парка. Слезы подступали у нее к глазам, хлюпали в горле.
«Дурацкая гормональная перестройка! – думала она. – Слезы эти дурацкие! С чего вдруг? О чем мне плакать? Все так, как и должно быть».
Он не ожидал, что ребенок произведет на него такое впечатление.
Это даже впечатлением нельзя было назвать – когда этот мальчик, несмышленый младенец, взглянул на него светящимися изнутри глазами, Алексей почувствовал себя так, словно его поразила молния. Хотя в глазах ребенка не было ничего разительного. Наоборот, они сияли тихой и, как показалось Алексею, совсем какой-то не детской нежностью.
Понятно было, что у него уже сейчас есть своя, очень сложная жизнь. Это понимание почему-то вызвало у Алексея тревогу и душевный трепет.
Это так удивило его, что он даже отвлекся от Ренаты. Хотя в ту минуту, когда он ее увидел, ему словно вина в горло плеснули, да еще на голодный желудок. Глупо, конечно, что ему приходили в голову только такие вот физиологические сравнения, но что делать, если его ощущения в точности соответствовали тому, что происходит с человеком, который хлебнул натощак крепкого вина? Или даже водки. Голова у Алексея закружилась, дыхание занялось. Он смотрел на Ренату и не понимал, что с ним.
Глаза у нее были особенные – дымчатые почему-то. Тогда, в «Москве», он не сумел понять, от чего этот необыкновенный тон, а теперь наконец понял: из-за очень густых темных ресниц.
Это открытие показалось ему таким большим и важным, что он не мог от него опомниться. Так и смотрел в ее светлые дымчатые глаза, в которых сияла радость.
О чем они при этом разговаривали, Алексей не понимал тоже. Она что-то говорила, он что-то говорил. Он говорил наверняка не то, что хотел сказать, для чего к ней спешил, разыскивал ее в Братцевском парке.
А тут еще ребенок проснулся и взглянул на него вот так вот… Серьезно, доверчиво. Жизнь можно было отдать за оба эти взгляда, ее дымчатый и его янтарный!
Конечно, он говорил что-то не то. Что-то холодное, циничное, может быть, – говорил, как привык за всю свою жизнь. Вся жизнь его выстроилась так, что ничего другого в ней быть не могло. Или он сам так свою жизнь выстроил?
И конечно, она ушла. Это не могло быть иначе. Алексей смотрел, как она идет по аллее в ореоле летнего света, и ему казалось, что жизнь его кончена.
Но жизнь его все-таки продолжалась.
На работе за время его отпуска накопились дела, которые не могли войти в правильное русло без его участия, и он направлял дела; это было ему привычно.
Один раз он даже встретился после работы с приятелями, но больше встречаться не стал. Не только настроения на это не было, но казалась странной сама мысль о том, что придется разговаривать с какими-то чужими людьми. О чем разговаривать, зачем?
Единственный был на свете человек, с которым он хотел разговаривать, и все равно о чем. Только не нужен он был этому единственному человеку.
Но когда приехала Елена, то разговаривать с ней все-таки пришлось, конечно. И на вечеринку какую-то пришлось пойти: ее пригласили в ресторан деловые партнеры и, как обычно, с мужем.
– Ты здоров? – спросила Елена, когда они возвращались с этой вечеринки домой.
В ресторан поехали на такси, чтобы можно было не стеснять себя в выпивке, и обратно тоже. Может, этого и не надо было: Алексей почти не пил.
По дороге домой он сел рядом с водителем, а Елена сзади. Хорошо, что она не видела его лица, когда он отвечал на ее вопрос.
– Здоров, – ответил он. – А почему ты спрашиваешь?
– У тебя странный вид.
– В чем странность?
В чем состоит странность его вида, он понимал и сам и, переспрашивая, просто поддерживал разговор.
«Нам приходится поддерживать разговор, – холодно, как не о себе и не о своей жене, подумал он при этом. – Сам собою наш разговор сойдет на нет или вообще не начнется».
– Ты весь вечер смотрел на всех отрешенно. Как будто для тебя не имеют значения дела, о которых мы говорили.
«Они действительно не имеют для меня значения», – хотел сказать Алексей.
Но не сказал, конечно. Дела эти должны были иметь для него значение, потому что касались возможных заказов его фирме, и выгодных заказов.
И вообще – то, что не имело для него теперь значения, было более глобальным, чем любые дела.
Вся его жизнь вдруг представилась ему пустыней. Именно так – пустыней. В таких вот возвышенных, никогда ему до сих пор не свойственных словах.
Алексей вдруг подумал, что все, что он прежде делал в жизни, он делал только из страха. Его пугало то, что не поддавалось холодному уму, – все это зыбкое, непонятное, неуловимое он старательно из своей жизни исключал.
И самой странной, самой неуловимой субстанцией была, конечно, любовь. Это было что-то такое, на чем невозможно построить жизнь. А если любовь кончится? Ведь никто не знает, почему она приходит и почему кончается. И что делать, если это произойдет?
– Почему ты молчишь, Алекс? – спросила Елена.
Любовь к ней кончиться не могла, потому что никогда не начиналась. К какой банальности свелась его жизнь! Свелась… Сам он свел свою жизнь к совершенной пошлости. Как будто песенку незамысловатую спел – два притопа, три прихлопа.
– Действительно, не очень хорошо себя чувствую. Голова болит, – наконец смог произнести Алексей. – У тебя есть обратный билет?
Этого, наверное, лучше было не спрашивать: голос мог выдать его нетерпение. Но он не удержался и спросил. Ему просто надо было знать, сколько еще времени она пробудет в Москве, чтобы распределить свое терпение на весь этот срок.
– Я улетаю завтра, – ответила Елена.
Ее голос как раз-таки был совершенно спокоен. Она всегда владела собой в полной мере. Или скорее в самом деле не видела причин для беспокойства.
Алексей судорожно сглотнул слюну. То, что он живет с совершенно чужим, во всем ему посторонним человеком, вдруг представилось ему таким странным, даже диким, что горло у него сжало спазмами. Он был женат семнадцать лет, но сейчас ему показалось, что эта странность заняла не какие-то отдельные годы, а всю его жизнь, и он не мог понять, как такое могло с ним случиться, чтобы целая огромная жизнь, подаренная ему неизвестным даром, была им растрачена так бессмысленно, так жалко.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Рената Флори - Анна Берсенева», после закрытия браузера.