— Мне здесь нравится, — объявила она, устраиваясь в отдельном кабинете, где на столе лежали бумажные итальянские салфеточки, раскрашенные в красный, белый и зеленый цвета. — Я уже почти забыла, что может существовать какая-то другая жизнь, никак не связанная со скачками или с лошадьми.
— Нечто в этом роде случается со многими из нас. — Гейб вытянул ноги. Он испытывал какое-то извращенное удовольствие от пребывания в забегаловке, где стены были украшены яркими плакатами с изображением надкушенных пицц и кальзони. — Ты быстро привыкла к новому образу жизни, как будто всю жизнь так жила.
— Это одно из моих достоинств. Или недостатков — смотря с какой стороны посмотреть. Что бы я ни делала, я всегда отдаюсь новому занятию целиком. Иначе зачем тратить время впустую? — Отдыхая, Келси положила ноги на сиденье скамьи, на которой сидел Гейб. — Только так можно добиться славы — или потерпеть крушение и сгореть к черту!
— Так вот что тебе нужно, Келси. Слава… Келси улыбнулась.
— Я часто путаю славу и удовлетворение. — Она поглядела на подошедшую официантку, потом снова на Гейба. — Выбирай. Я так голодна, что могу съесть что угодно.
— А я нет, — парировал Гейб и обратился к официантке: — Принесите нам, пожалуйста, маленькую…
— Большую! — поправила его Келси.
— … Большую пиццу с грибами и красным перцем и две «пепси».
— Весьма разумный выбор, — заметила Келси, когда официантка отошла. — Я бы даже сказала — консервативный. Что несколько не сообразуется с ультрамодернистской и в высшей степени нетрадиционной архитектурой одного известного мне дома на холме…
— Я люблю знать, что я ем, — отозвался Гейб и подумал, что эту привычку, должно быть, выработала в нем вся его предыдущая жизнь, в которой было слишком много борьбы за объедки и отбросы. — Кстати, о большой пицце… Разве час назад, пока мы были в кино, ты не слопала два пакета воздушной кукурузы?
Келси, улыбаясь, принялась играть золотой цепочкой, которая висела у нее на шее.
— Воздушная кукуруза не считается. Это просто необходимое приложение к фильму — как, например, оркестровка музыкального сопровождения.
— А там была оркестровка? Я что-то не заметил.
— Я особенно не прислушивалась. — Келси пожала плечами. — Мне больше нравятся фильмы, в которых много действия. Однажды я сама написала сценарий — для курсов, на которых я тогда занималась. Борьба добра со злом на фоне роскошных сцен автомобильных погонь и перестрелок. Я получила за него высшую оценку.
— И что ты с ним потом сделала?
Келси начала рассеянно постукивать ногой в такт мелодии, доносящейся из музыкального автомата.
— Убрала куда-то, — ответила она, наконец. — Мне не хотелось отсылать его на киностудию, потому что, если бы кто-нибудь действительно купил мой сценарий, его все равно изменили бы так, что я вряд ли бы его узнала. Это уже не был бы мой сценарий, понимаешь? — Она подождала, пока официантка поставит на стол большие пластиковые стаканы красного цвета. — Кроме того, я не хотела быть писательницей.
— А кем же?
— Ну, я перепробовала самые разные профессии. Десятки профессий. — Келен повела плечами и, наклонившись вперед, взяла со стола пластиковый стакан с «пепси». — Все зависело от моего настроения в каждую конкретную минуту. Или от курсов, на которых я в тот момент училась. — По лицу Келси скользнула быстрая улыбка, которая показалась Гейбу несколько печальной. — Я ужасно люблю учиться на всяких курсах. Если хочешь получить необходимый минимум знаний в какой-нибудь области — обратись ко мне. Я поверхностно ознакомилась с целой кучей всяких специальных дисциплин, начиная с программирования компьютеров и заканчивая внутренним дизайном служебных помещений.
— Ничего удивительного, — небрежно бросил Гейб. — Ведь твой отец — профессор университета. Знания, знания превыше всего!
Он поднял свою «пепси-колу» в шутливом тосте.
— Наверное, отчасти ты прав, но только отчасти. Лично я предпочитала считать, что, попробовав все, я рано или поздно наткнусь на что-то, что окажется мне по душе.
— Ну и как?
— Удачно. — Келси вздохнула. — Мои домашние, будь они здесь, сразу сказали бы тебе, что нечто подобное я говорила и раньше, особенно поступая на очередные курсы кройки и шитья, однако я чувствую, что на этот раз все гораздо серьезнее. Кстати, так я тоже говорила не однажды, — смущенно призналась она. — Но я действительно чувствую, что нашла что-то. Ничто из того, чем я занималась раньше, не нравилось мне так сильно, и никогда прежде у меня не было ощущения, что то, что я делаю — естественное, единственно правильное, настоящее. Господь свидетель, никогда в жизни мне не приходилось так вкалывать.
Келси замолчала и поглядела на свои шершавые ладони. За прошедший месяц ее руки окрепли, и Келси льстила себя надеждой, что она сама тоже стала сильнее.
— А ты? Ты нашел свое занятие в жизни?
Гейб продолжал смотреть на нее. На мгновение Келси показалось, что, глядя ей прямо в глаза, он, как в открытой книге, читает там все ее сокровенные мысли и тайны и угадывает отчаянный, жгучий голод, который не имеет никакого отношения к запахам чеснока, грибов и плавленого сыра.
— Возможно.
— Ты всегда так смотришь на женщин?
— Как?
— Так. Мне, например, начинает казаться, что еще немного, и ты набросишься на меня и начнешь отрывать зубами большие куски. Начиная с ног и поднимаясь все выше.
Губы Гейба дрогнули и изогнулись в улыбке, но глаза ни капли не изменились.
— Меня никогда об этом не спрашивали, — отозвался он и, опустив руку на лодыжку Келси, лежащую рядом с ним на скамье, начал осторожно ласкать ее. — Но раз уж ты об этом заговорила — я подумаю. Во всяком случае, это любопытный способ завершить наш вечер.
Официантка принесла пиццу и две пластиковые тарелочки.
— Приятного аппетита, — заученно проговорила она и сразу же вернулась на кухню, торопясь исполнить следующий заказ.
— И все равно мне здесь нравится, — повторила Келси и, осторожно опустив ноги на пол, придвинулась ближе к столу. — Но я, кажется, отвлеклась. Мы говорили о твоей ферме. Скажи, Гейб, она дала тебе то, о чем ты мечтал?
Гейб сосредоточенно орудовал пластмассовым ножом, распиливая пиццу на несколько кусков. Один из них он положил на тарелку Келси, другой — на свою.
— Моя ферма меня вполне устраивает.
— Чем?
— Знаешь, дорогая, мне кажется, ты совершила ошибку, когда отказалась от писательской карьеры. Или от журналистской.
— Чтобы узнать ответ на вопрос, его нужно сначала задать. — Келси впилась зубами в пиццу, щедро посыпанную острым красным перцем и начиненную мягким горячим сыром, грибами и прочим. С губ ее сорвался сладострастный стон.
— По крайней мере, с большинством людей дело обстоит именно таким образом, — продолжила она, проглотив первый кусок. — Или ты не любишь вопросов, Слейтер?
