Шуршание в кустах стало громче. Треснула ветка. Определенно там бродит что-то крупное! А несносный тип спит и в ус не дует. Эвери приподняла голову с теплого плеча и всмотрелась в серую кисельную пелену. Дождь явно не собирался идти на убыль.
Она покосилась на Джона Пола. Веки его медленно приподнялись. Взгляды встретились. Какое счастье, что он рядом! На него всегда можно опереться. С ним все кажется поправимым, с ним верится в благополучный исход. Ничего, что она недостаточно сильна, он умеет быть сильным за двоих.
Эвери хотела высказать, как она благодарна, но она опустила взгляд на губы своего спутника и растеряла все слова.
— Я хочу, чтобы ты…
— Знаю.
Позже она не могла вспомнить, как случилось, что их губы встретились. В какой-то момент Эвери и Джон Пол просто смотрели друг на друга: она — снизу вверх, чего обычно просто не выносила. И вдруг оказалось, что они уже целуются.
Это было чудесно, так чудесно! Губы были горячие, а Эвери так хотелось тепла! Ей много чего хотелось в ту минуту. Казалось странным, что мужчина может быть одновременно бережным и грубоватым, щедрым и требовательным, и все привычные понятия, все бастионы, что она возвела вокруг себя, просто рухнули. Она позволила усадить себя на колени и не протестовала против ласк, а ласки обжигали, она в конце концов согрелась, тем более что руки уже были под майкой, на горячей мужской коже, и сердце его билось часто, как может биться сердце только у мужчины, который желает. Когда Эвери заколебалась, он прижал ее крепче, без слов давая понять, что не отпустит, и она сдалась без протеста, потому что невозможно протестовать против того, чего хотят оба…
Прошло очень много времени, прежде чем губы разомкнулись.
— Знаешь, что сейчас было бы очень кстати? — услышала Эвери у самого уха.
Она не сразу опомнилась, продолжая ощущать на губах и языке вкус его рта, а во всем теле — упоительную покорность. Он умел целоваться, этот Джон Пол.
Потом смысл вопроса наконец дошел.
— Хочешь секса?
Джон Пол помолчал, словно говоря: «Ты произнесла это слово — на тебе и вся ответственность».
— Очень мило с твоей стороны предложить. В другое время я бы весь был к твоим услугам, но сейчас больше мечтаю о паре гамбургеров.
Нет, каков наглец! Эвери возмущенно вскинула голову. На этот раз Джон Пол успел вовремя отдернуть подбородок.
— Ей-богу, съел бы и четыре! — вздохнул он. — И две порции жареной картошки.
— Как, разве ты не наелся корешками? — съязвила она.
— Это были не корешки, а стебли, между прочим, съедобные. Скажи спасибо, что я в этом разбираюсь. Признайся, было не так уж плохо… но гамбургер! Полжизни отдал бы за двойной! Это все зять. Он вечно ест всякую дрянь и меня приохотил.
— Хочешь сказать, что гамбургер интересует тебя больше, чем…
— Секс? Какие могут быть сравнения? Но если тебе невмоготу, я готов на время забыть о еде.
— Мне невмоготу?! Мне?!!!
— А разве нет?
— Ничуть!
— Ты набросилась на меня с поцелуями, вот я и подумал…
— Что?!
— И так беспардонно меня при этом ощупывала!
Верно говорят, что любовь и ненависть ходят рядом, подумала Эвери, скрипя зубами. У нее руки чесались придушить наглеца. Хлебом не корми, дай только выставить ее на посмешище! Ничего, последнее слово все равно останется за ней.
— Подумаешь, поцелуй!
— Тогда почему на тебе высохла одежда? Да ты прямо горишь!
— Неправда!
— Прожженная лгунья, — сказал Джон Пол ласково.
— А ты разве не горишь?
— Я-то? С чего бы?
— Прожженный лгун!
— Вовсе нет. Когда-то меня учили, что на задании лгать нужно только по большому счету, а мелкая ложь вредит делу. Сойдемся на том, что по большому счету я лгу, ты тоже. Главное, что ты согрелась. А теперь отдыхай, скоро в путь.
В самом деле, она согрелась, но не расслабилась — как раз наоборот. Оставался единственный способ. Махнув рукой на реакцию Джона Пола, Эвери уселась в позу лотоса, уронила руки на колени ладонями вверх, распрямила спину и закрыла глаза. Несколько минут потребовалось на то, чтобы выровнять дыхание и полностью отрешиться от звуков дикой природы. Затем настала очередь сознания, этого своенравного существа, живущего по собственным законам (вот почему так трудно принудить его подчиняться). Зато, когда мысли перестали гудеть в голове растревоженным пчелиным роем, тело без труда расслабилось.
— Чем это ты занимаешься?
Вопрос вырвал Эвери из глубин, в которые она медленно погружалась.
— Я же тебе рассказывала!
— Занятия по системе йогов?
— На довольно высоком уровне. Я расслабляю тело и сознание, чтобы можно было уйти… — Она запнулась.
— Куда?
Домой, подумала Эвери со вздохом. В прекрасный, безупречный дом, возможный только в воображении. — В мой «счастливый уголок». Смешно?
— Нет, почему же! Просто я подумал тогда, что ты шутишь. Но если это серьезно и особенно если помогает…
— В первую очередь там хорошо, и это чувство довольства придает сил. — Она снова опустила ресницы. — Я вижу дом… крыльцо с висячими качелями — знаешь, такая скамья на цепях в углу веранды. Вижу себя… как покачиваюсь, откинувшись на спинку. Где-то цветет сирень… я не вижу ее, но чувствую аромат… слышу журчание воды неподалеку… ручей, фонтан или, может быть, крохотный водопад в японском уголке сада. Все это успокаивает, внушает уверенность — и вот тогда я начинаю обдумывать проблему.
— Был бы толк… — заметил Джон Пол.
Разумеется, он не верил, как и каждый, кто не испытал этого на себе. Эвери было не до чужого неверия, оно давно уже ей не мешало. Она снова позволила себе погрузиться в видения.
Прошло некоторое время. Кусочки воспоминаний и образов двигались перед мысленным взором, пытаясь сложиться в нечто цельное. Но мозаика не складывалась, пока — вспышкой — не вспомнились слова Джона Пола. Эвери открыла глаза.
— Что ты имел в виду?
— Когда именно?
— Помнишь, «на задании лгать нужно только по большому счету, а мелкая ложь вредит делу»?
— Правильно. Иначе запутаешься в собственном вранье.
— Значит, это общее правило?
— Для всякого, кто вынужден работать под прикрытием.
— То есть… — Эвери помолчала, прикидывая, — одна большая ложь не подведет, потому что ее ты придерживаешься как основы основ. Верно? Но если лгать по мелочам, может статься, что начнешь сам себе противоречить. Противник тебя на этом подловит и… кто знает?
Она поспешно расстегнула внутренний карман ветровки и достала карту, влажную, но целую.
