— А слышно так, словно ты забралась на Таити или куда-нибудь еще дальше, — сказал он, когда треск в трубке слегка уменьшился.
Чем дольше Сюзанна вслушивалась в этот далекий голос, тем глубже к ней в душу влезало страшное подозрение. Ее опять затрясло, обдало могильным холодом.
Она обреченно проговорила:
— Я плохо тебя слышу.
Он повторил:
— Я же говорю, тебя слышно так, словно ты забралась на Таити.
Сюзанна прижала трубку к уху, а другое ухо зажала ладонью.
— Сэм, ты...
— Что, что, Сюзи? Плохо слышно.
— Сэм... ты... у тебя какой-то странный голос.
— Сюзи, о чем ты, я не понимаю.
Она открыла рот, но сказать правду было безумно тяжело.
— Сюзи?
В этом проклятом Уиллауоке нельзя доверять даже телефонной компании.
— Сюзи, я тебя не слышу!
Голос Сюзанны дрогнул от возмущения, но она все же выкрикнула в трубку:
— Ты же не Сэм Уолкер!
Треск.
Опять молчание.
Снова треск.
Затем в трубке раздался смешок, и голос на другом конце линии произнес:
— Конечно, я не Сэм Уолкер, ты права, стерва.
Она наконец узнала этот голос, это был Карл Джеллико.
Сюзанна почувствовала страшную, непреодолимую усталость, в один миг она словно постарела на тысячу лет.
Ветер на улице сменил направление, теперь он бросался на боковое стекло телефонной кабины, подобно дикому зверю.
Джеллико сказал:
— Напрасно ты вбила себе в голову, что тебе удастся уйти от нас.
Сюзанна промолчала.
— Тебе нигде не удастся спрятаться. Тебе некуда бежать.
— Сволочи, — прошипела она.
— Твои денечки сочтены, готовься, — не унимался Джеллико. — Добро пожаловать в ад, тебя там очень ждут. Эй, вонючая стерва, ты меня слышишь?
Сюзанна бросила трубку.
Она вышла из кабины и осмотрелась. Нигде, ни на бензозаправке, ни на улице никого не было. Никто не гнался за ней. Пока.
Она все еще была на свободе.
Нет-нет, не на свободе. Она была всего лишь на длинном поводке. К тому же она чувствовала, что в самое ближайшее время этот поводок укоротят.
* * *
Некоторое время она шла, не обращая внимания на дождь и холодный ветер, забыв о боли в ногах, не в состоянии понять, что же ей делать дальше. Она просто ждала, ждала, когда за ней придут.
Она остановилась перед порталом лютеранской кирки святого Джона.
Внутри церкви горел свет. Он просачивался сквозь цветные витражи в окнах и окрашивал дождь в зеленые, синие, красные и желтые цвета, устраивал цветную радугу в клубящемся тумане.
К кирке был пристроен жилой дом для пастора. Перед домом расстилалась аккуратно подстриженная лужайка, освещенная большим садовым фонарем и двумя лампами, укрепленными по сторонам лестницы у входа в дом. На калитке висела табличка «ПАСТОР ПОТТЕР Б. КИНФИЛД».
Сюзанна стояла у калитки, опершись на нее всем телом, не в силах открыть ее и сделать еще несколько шагов. Упасть же прямо здесь на землю ей не позволяла собственная гордость, хотя она и чувствовала себя как побитая собака.
Она уже ни на что не надеялась, ей уже некуда было идти, и все же она машинально прошагала несколько метров до крыльца дома. Священникам вообще-то доверяют, к ним идут, чтобы излить свои чаяния, чтобы найти у них поддержку. Но можно ли доверять священнику из Уиллауока? По всей видимости, нет.
И все же она нажала на кнопку звонка.
В окнах дома света не было. Возможно, пастор уже лег спать. Она совершенно не представляла, который сейчас час, но, видимо, было поздно. Вероятно, скоро полночь.
Еще один звонок.
Еще.
Никто не зажег свет. Никто не ответил ей.
Как, должно быть, приятно, тепло и уютно там, в этом пасторском доме! Как приятно было бы переодеться в теплый домашний халат, выпить горячего какао с тостами. Как хочется услышать слова поддержки, обещание помощи. Как хочется юркнуть в постель с хрустящими накрахмаленными простынями, теплым одеялом и мягкими подушками. Как хочется почувствовать себя в безопасности!
Стоя у запертой двери и представляя себе все это сказочное блаженство, она уже не могла успокоиться. Мечты о тепле и уюте довели ее до слез, она забыла об опасности угрожающей ей, о разгуливающих по городу мертвецах, о заговоре против нее, организованном загадочным «Майлстоуном».
Она толкнула рукой дверь. Закрыто на замок.
Она пошла вдоль фасада здания и проверила, не открыты ли окна. Три окна справа были закрыты, но второе слева от двери оказалось незапертым. Рама размокла от дождя и поддавалась с трудом, однако ей удалось поднять ее достаточно высоко, чтобы проникнуть внутрь дома.
Да, она позволила себе сейчас то, что не позволяла никогда, — она вломилась без спросу в чужой дом. Но ее толкнуло на этот шаг отчаяние, и пастор Кинфилд наверняка простит ее, когда услышит ее страшный рассказ. К тому же здесь, в Уиллауоке, штат Орегон, по-видимому, жили по каким-то своим, особым законам.
В доме было темно, хоть глаз выколи.
Оказалось, что здесь не так уж тепло. Дом, видимо, совершенно не отапливался.
Сюзанна прошла вдоль стенки и добралась до входной двери. Нащупала выключатель, включила свет.
От яркого освещения она заморгала. Потом ей пришлось заморгать от удивления, дом пастора оказался изнутри совсем не таким, каким она его себе представляла. Ничто даже близко не напоминало старый добрый викторианский стиль. Дом оказался обыкновенным складом. Все пространство внутри занимал большой зал высотой в два этажа, не было ни перегородок, ни перекрытий. Под потолком были подвешены декорации из папье-маше, предназначенные, очевидно, для празднования Рождества, а весь пол зала был уставлен коробками, нагроможденными одна на другую. Коробки были картонными, деревянными, железными и были расставлены в аккуратные ряды с узкими проходами между ними.
Не в силах оправиться от изумления, Сюзанна стала бродить по складу. Открыв пару железных высоких ящиков, она обнаружила в них множество черных строгих платьев, такие обычно надевают участницы церковных хоров. Каждое платье было подвешено на вешалке и укутано в пластмассовый мешок. В третьем ящике оказалась одежда для Санта-Клауса, несколько комплектов одеяний для других церковных праздников. В стоящих рядом картонных коробках, судя по имевшимся на них надписям, находились книги для богослужений.
Безусловно, все эти вещи должны были храниться при каждой церкви. Вот только место было выбрано какое-то странное — дом пастора.
