Игорь извинился… не передо мной. Но так как я отказывалась с ним общаться, пока он не уладит все с Ковальчуком, можно считать, что это раскаяние и меня касалось. В общем, не уверена, что на сей раз обошлось без мордобоя — с их способностью залечивать разбитые физиономии черта с два поймешь, — но первый шаг к примирению был сделан путем долгой беседы в каком-то баре, откуда Игорь вернулся пьяный вдрызг и ненавидящий Ковальчука еще сильнее. Чем все это закончится, не знаю и иногда боюсь представить, однако братец обещал не сдаваться.
Остальные извинялись в основном за то самое коллективное снимание блока, в котором так или иначе принимали участие, и наперебой предлагали с помощью гипноза/йоги/заклинания/проклятья-наоборот избавить меня от боязни призраков. Ян, конечно, поначалу удивился, что я наотрез отказалась, но потом, узнав моих родных чуточку получше, согласился, что решение было верным. Иначе б все это вылилось в очередной эксперимент и добавило бы мне новых фобий.
Ну и последним извинился Ковальчук. Он, конечно, не семья, но, чую, это явление временное, ибо, несмотря на недавний отъезд Дашки в Питер и их прежние странно молчаливые встречи (всегда в присутствии свидетелей), меня не покидало ощущение кипящих страстей. Не представляю, к чему все это приведет, но вряд ли шеф долго продержится. Поскачет следом как миленький — впечатлять и завоевывать. Полагаю, и каяться он пришел только в надежде выяснить что-нибудь о сестрице, но я по-партизански увильнула от ответа и получила-таки долгожданное:
— Прости. Я не знал, что ты не знала.
Говорил он, разумеется, о событиях далекого прошлого и поступке Игоря.
— Могли бы догадаться, — принципиально побухтела я. — Я вот целый год гадала, чем могла вам не угодить. И даже пришла к выводу, что дело все же в моей семье, но без каких-либо вводных сложновато, знаете ли…
Я, наверное, осталась единственной, кто упорно продолжал Ковальчуку выкать, даже с Яном они довольно быстро перешли на «ты», а меня будто заклинило, и просто ком в горле вставал при попытке обратиться к нему не как к начальнику.
— Прошу прощения, — повторил Ковальчук.
— А даже если не знали, — не сдавалась я, — то все равно некрасиво мстить беззащитной девушке за здорового лба, с которым ее и связывает-то всего лишь общий генетический код, а никак не образ мысли и нормы морали…
— Прости. — Уже сквозь зубы.
Думаю, повыпендривайся я еще немного, и шеф бы зарычал, но я сумела вовремя остановиться.
— Ничего страшного, — величественно взмахнула рукой, — бывает.
— Ну а раз так, — быстро выпалил он, — то советую рассмотреть вот это предложение.
И мне всучили пачку бумаг, которые и стали моим третьим и самым главным потрясением.
Итак, потрясение третье, перевернувшее мою новую жизнь с ног на голову и поставившее меня перед непростым выбором…
Мне снова предложили работать под началом Ковальчука. И снова с тем же словом в графе «должность». Вот только с двумя существенными поправками. Во-первых, трудиться предстояло в Надзорном комитете. А во-вторых, в качестве настоящей брежатой.
На тридцати страницах мелким шрифтом подробно расписывались мои потенциальные служебные обязанности, права и возможности, и голова от них не просто шла кругом, а практически уплывала в неведомые дали.
Пробежав глазами все в первый раз, я обещала подумать. И потом неделю вообще к этим листам не прикасалась и старалась о них не вспоминать. Но мысли нет-нет да обращались к заманчивым перспективам.
Тогда я показала бумаги Яну, и он несколько дней ходил хмурый, явно борясь с порывом высказать свое нелестное мнение о наших надзорниках, но при этом не желая как-то влиять на мой выбор.
— Ты должна сама решить, — как попугай талдычил он, стоило мне вновь попросить совета.
И я понимала, что Яну затея не понравилась от слова «совсем».
Не то чтобы мне предлагали что-то страшное и жутко опасное, но… да, опасность была. Зато был и шанс в полной мере познать собственное я, свои скрытые способности и суть истинных брежатых.
Я долго размышляла о том, что не одна такая, и другие пока либо просто прячутся, либо даже не знают о своем даре. И ведь родятся еще новые, и неужели им тоже придется влачить жалкое существование слабых магов, до которых никому нет дела? Неужели из-за эгоистичной жажды спокойной жизни я не рискну открыть эту дверь и положить начало… Нет, не так. Не рискну открыть эту дверь и вернуть в наш мир истинных хранителей?
Да, наверняка путь будет сложным. Наверняка мне будут поручать всякое, отчего захочется либо удавиться, либо удавить. Но Надзорный комитет уже шел навстречу, предлагая мне в качестве руководителя и надежного плеча старого знакомого. И пусть наши отношения с Ковальчуком трудно назвать теплыми, другого шефа я просто не представляла.
Ну и наставница мне полагалась. Разумеется, та, о ком вы подумали.
Короче говоря, выбор был сложный, но, наверное, я с самой первой секунды знала, что соглашусь. Ведь иначе никогда больше не получу такого шанса найти себя вне клана Зеленцовых.
Потрясение четвертое было не таким уже и потрясающим и, наверное, даже в какой-то мере меня порадовало. Наконец-то — наконец-то! — в идеальном поручике Ржевском нашелся изъян.
Даже два изъяна.
Во-первых, выяснилось, что он храпит. Не сильно. Так, скорее посапывает, но, впервые проснувшись от этого свистяще-хрюкающего звука, я так воодушевилась, что наутро описывала Яну чуть ли не громоподобный храп, всю ночь не дававший мне глаз сомкнуть. Он покраснел, устыдился и собрался немедленно бежать к магу-целителю, чтобы эту проблему решить, но я не пустила.
Знаю, храп — это не слишком здорово и полезно, но хочу насладиться этим недостатком любимого поручика, пока есть возможность.
Ну и во-вторых, Ян-то у нас, оказывается, тот еще враль, и узнала я об этом совершенно случайно…
Когда все события после смерти Беляка и до моего пробуждения от псевдо комы были расследованы, изучены под микроскопом и разложены по полочкам, когда все вопросы были сняты и закрыты, когда каждая душа в этом городе успокоилась, меня по-прежнему мучил один момент.
Казалось бы, незначительный, но он никак не укладывался в общую картину, и эта мерзкая мысль жужжала у виска назойливой мошкой, не давая нормально спать, есть и жить.
Тайна исчезнувшего санитара.
Я не понимала двух вещей: кем этот санитар был и почему он исчез тогда, когда я вроде как, наоборот, проявляла все подряд, и противостоять этой моей силе не мог никто.
Я перерыла все возможные пособия по магам, ведьмам, потомкам Изгоев и прочим магическим существам. Я изучила каждую сказку и легенду, до которой смогла добраться. Я задавала нелепые вопросы в интернете, за которые меня высмеивали все кому не лень. Я даже обратилась к бабуле, но та была слишком занята, плавясь на солнце, чтобы внять моей проблеме.
