— Лиадан. — Похоже, ей потребовалась немалое усилие, чтобы выдавить хотя бы это.
Но ничего хорошего не было. Совсем ничего. Я посмотрела на прекрасное, застывшее лицо сестры, и сердце у меня похолодело от дурного предчувствия.
Глава 15
С Ниав явно было что-то не так, но я не могла понять, что. Она избегала меня. Отказывалась говорить, будто нарочно не хотела осознавать, что она наконец-то дома. При этом выражение лица Ниав было настолько безвольным, а взгляд настолько пустым, что мне не верилось в ее способность сделать усилие, которое для этого необходимо. Даже когда мужчины собирались вокруг огромного дубового стола и углублялись в стратегические планы, мне не удавалось застать Ниав одну. Часто я вообще не могла ее найти.
— Ниав плохо выглядит, — хмурясь, заметила Эйслинг. — Может, она беременна?
На третью ночь после их приезда, я попросила Лайама об одолжении:
— Дядя, ты видишь, что стало с Ниав. Она измучена, подавлена. Она не может ехать в Тару. Фионн, без сомнения, должен это признать. Спроси его, не могла бы она остаться с нами, пока мужчины путешествуют?
Лайам сурово посмотрел на меня:
— Объясни мне, племянница, с чего я должен делать Ниав хоть какое-то одолжение?
— Ты спрашиваешь об этом меня?! Разве ты не видишь, что с ней сотворило это замужество? Разве не помнишь, какой она была?
— Это несправедливо, Лиадан. Женщина обязана подчиняться сначала воле отца, а потом воле мужа. Это разумно и естественно. Фионн — уважаемый человек, с высоким положением. Он из Уи-Нейллов. Ниав должна повзрослеть и смириться, если собирается принести его дому хоть какую-то пользу. Ей необходимо забыть о прошлом, — было похоже, что он пытается убедить себя, а не меня.
— Дядя, пожалуйста, спроси его.
— Ладно, ладно. Не могу отрицать, что идея здравая. Эамон уже предложил, чтобы ты и твоя сестра поехали с Эйслинг, через день-два. Я тоже предпочитаю именно такой расклад. В его доме ты будешь в безопасности, составишь Эйслинг компанию, пока ее брат в отъезде. А для Ниав это станет передышкой на пути домой. Ты права, она что-то неважно выглядит.
На второе же утро Шон представил союзникам свой стратегический план. Они в тот момент находились в маленькой комнатке, а не в зале. Я как раз несла по верхнему коридору стопку белья и услышала, как голоса там стали громче. Но не от гнева, а от смеси изумления и энтузиазма. Я уловила в тоне Шона накал и желание всех убедить. Обед стыл на столах в большом зале, а они все сидели за закрытыми дверями и обсуждали этот план. Когда же они наконец, вышли, Фионн и Шон все еще продолжали увлеченно беседовать, а бледный Эамон недовольно молчал. Активное обсуждение продолжалось и во время обеда. Мнения разделились. Фионну идея понравилась, Шеймус колебался. Лайам был непоколебим: он никогда не пойдет ни на какой союз ни с какой бандой, не станет иметь дело ни с какими безликими разбойниками и не пойдет ни в какой поход, если не будет сам все контролировать. А ведь все знали, что контролировать Крашеного невозможно. Он сам устанавливал законы, если это слово можно употребить в отношении такого негодяя. Доверять ему — все равно, что совать голову в пасть дракона. Полная глупость. Кстати, встрял Шеймус, как вообще к этому подступиться? Этот разбойник появляется и исчезает когда хочет, никто не знает, где у него штаб. Скользкий как угорь, иначе не скажешь. Как можно передать ему письмо и сообщить о нашей заинтересованности? Шон ответил, что он знает способ, но объяснять ничего не стал. Эамон почти не участвовал в разговоре. Когда все было съедено, он не вернулся с остальными к дальнейшему обсуждению, а вышел на улицу.
Я заставила себя пойти за ним. Я не могла ждать, пока он сам меня разыщет. Раз уж я собираюсь вывалить на него дурные новости, лучше начать самой. И чем раньше, тем лучше. Все выходило не так, как планировали мы с мамой, но Эамон не оставил мне выбора.
Я нашла его на конюшне. Он разглядывал серую кобылку, на которой я вернулась домой, конюх как раз вывел ее пройтись по двору. Раз, два, три, четыре — она переступала изящно, как танцовщица. Шкура ее блестела, серебристая грива и хвост были расчесаны волосок к волоску.
Я подошла к Эамону и встала рядом.
— Лиадан, — в его голосе звучало напряжение.
— Ты хотел поговорить со мной, — сказала я. — Ну вот, я здесь.
— Я не знаю, возможно… сейчас не вполне удачное время. Я… твой брат сильно разочаровал меня, поразил очевидно ложными суждениями. Боюсь, сейчас я не готов делиться своими мыслями.
— Я знаю, что время не совсем удачное, Эамон. Но мне надо кое-что тебе сказать, и я должна сделать это именно сейчас, пока у меня хватает духа.
Он тут же весь превратился в слух.
— Ты боишься что-то мне рассказать? Никогда не бойся меня, Лиадан. Ты должна знать, я никогда не причиню вреда самому драгоценному, что у меня есть.
Его слова совершенно не облегчили мою задачу. Мы тихо обошли конюшни и сели на освещенных солнцем ступеньках. Когда-то мы очень любили поверять здесь друг другу детские секреты. Здесь никто тебя не заметит, разве что, друид.
— Что случилось, Лиадан? Что может быть настолько плохо, что ты боишься поведать об этом другу? — с этими словами он взял меня за обе руки так, что я не могла отстраниться. — Расскажи мне, милая.
Бригид, помоги мне! Меня с головы до ног била дрожь.
— Эамон, мы знаем друг друга с детства. Я уважаю тебя, я должна сказать тебе правду, насколько смогу. Помнится ты… ты попросил меня стать твоей женой, и я сказала, что отвечу следующим летом, в Белтайн. Но так случилось, что я должна дать тебе ответ прямо сейчас.
Возникла пауза.
— Похоже, я напрасно слишком давил на тебя с этим, — осторожно произнес он. — Если тебе так будет легче, я буду ждать, сколько ты захочешь. Обдумывай свой ответ столько времени, сколько тебе нужно.
Я сглотнула.
— В том-то все и дело. У меня нет больше времени. И я не могу выйти за тебя замуж — ни сейчас, ни потом. Я ношу ребенка от другого мужчины.
Воцарилось долгое молчание. Я с несчастным видом глядела в землю, а он сидел совершенно неподвижно, все еще не отпуская моих рук. Наконец, он заговорил. Чужим голосом, но спокойно и безо всякого выражения:
— Не думаю, что я расслышал верно. Что ты сказала?
— Ты меня слышал, Эамон. Не заставляй меня повторять.
Снова молчание. Он выпустил мои руки. А я не могла глядеть ему в глаза.
— Кто это сделал?
— Я не могу тебе ответить, Эамон. Я не скажу.
Он с силой схватил меня за плечи.
— Кто это сделал? Кто отобрал то, что по праву принадлежит мне?!
— Ты делаешь мне больно. Я сказала тебе то, что должна, теперь ты свободен от данного мне слова. Больше я ничего не скажу.
