Словом, каждый раз, когда я переступаю порог академии, меня охватывает чувство, что я делаю нечто единственно верное. И от этого всегда очень хорошо на душе.
Анатоль же, не переставая, вертит головой и восхищённо ахает. Ещё бы — тёмные готические своды академии, цветные витражи, каменное кружево, даже горгульи у начала лестницы, в том месте, где колоны переходят в потолок — производят неизгладимое впечатление на новичка. Но гораздо больше поэта интересует та, ради которой он пришёл сюда.
— Я хочу немедленно увидеть Лидию, — громко заявляет он, и эхо многократно повторяет красивое имя.
Хмурус морщится, всем своим видом демонстрируя, насколько ему неприятны незваные гости на территории любимой академии. Он вскидывает руку вверх, требуя тишины:
— Обязательно увидите, но не сейчас, — говорит холодно. — Айсель, можно вас на пару минут?
И, не дожидаясь ответа, берёт за плечо и отводит в сторону. С того момента, как мы переступили порог учебного заведения, он ясно даёт понять: больше откровенничать не намерен. Снова холоден и отчуждён. Он — мой начальник, а я — временная и не очень желанная сотрудница, навязанная необходимостью и руководством свыше. Это явно читается в его глазах и осанке — гордой, прямой, неприступной.
— Я помню, — тихо начинает Хмурус, — что предоставил вам небольшой отпуск. Но мне нужно, чтобы вы вернулись к обязанностям. Когда Лидия… скажем так — придёт в себя, возьмите её под опеку. Познакомьте со своими ученицами. Научите её обхождению. А-то как бы она вновь не потемнела.
— Хорошо, — заверяю я, — буду рада вернуться к обязанностям. Честно сказать, в отпуске так скучно.
— Тогда приступайте немедленно.
Он возвращается к Мурчелло и Анатолю и уводит за собой.
А я мчусь в наш флигель для занятий, распахиваю дверь в класс и слышу радостное:
— Она вернулась!
Девочки, широко раскинув руки, всей гурьбой несутся ко мне.
Мы обнимаемся так, словно не виделись целое столетье. Они наперебой пытаются рассказать мне, как у них тут проходила жизнь без меня. Я с нескрываемой гордостью отмечаю, что количество учеников на факультативе увеличилось.
Конечно, ведь теперь его посещает Марика. Стало быть, в глазах остальных студенток такие занятия сразу же становятся очень престижными.
А как моя Долорес расцвела!. Сдержано улыбается мне, делает книксен. Истинная принцесса.
После того, как все занимают свои места, а я бегло знакомлюсь с новенькими, обвожу класс довольным взглядом и спрашиваю:
— Вы верите в сказку и в то, что поцелуй истинной любви может разрушить проклятье вечного сна?
— Конечно, — хором отвечают они.
— Тогда вы поможете мне подарить сказку одной необычной паре — поэту и… первой в нашей истории сказочнице.
— Ой, как интересно!
— Идёмте скорее!
— Обожаю сказки, — вскакивает Люси. — Чувствую себя феей. Махнул палочкой, и готово «долго-и-счастливо».
«Фантазёрка!» — мысленно улыбаюсь я. И как же раньше её не разглядела?
Обнявшись, мы всей группой идём в зал, где на высоком постаменте, украшенном цветами, спит Лидия.
Зал великолепен. Когда-то тут находилась молельня. И до сих пор по стенам и огромным стрельчатым окнам плачут ангелы. А на потолке красуются фрески из свода Благих поступков. Сам воздух здесь пропах ладаном.
Девушки замирают, несколько минут рассматривают спящую Лидию с нескрываемым и чисто женским интересом.
— Эта девушка и есть первая сказочница? — уточняет Сони, поправляя очки.
— Да, и совсем скоро её разбудит поэт…
— Как романтично! — протягивает Мишель, складывая ладони у лица.
— Звучит романтично, согласна, — говорю я. — Но Лидия слишком долго была под властью чёрной магии. Её предали собственные родители. Будет непросто вернуть её к нормальной жизни, а главное убедить сочинять сказки…
— Мы очень постараемся, — уверяет Даниэла.
И Долорес с Марикой поддерживают её.
* * *
Мы с девочками трудимся с полной отдачей. И скоро зал становится похож на таинственную рощу — это Люси и Марика, оказавшиеся знатоками в магии друидов, вырастили деревца. Я набрасываю пёстрых цветов на пушистый ковёр травы, запускаю бабочек. Долорес колдует над освещением — оно выходит загадочным и очень романтичным. Ложе Лидии мы завиваем цветущими лианами. А саму нашу спящую красавицу наряжаем в белоснежное платье. Роскошные рыжие волосы украшает венок — как из видения про её детство.
Проснувшись в такой обстановке, любой поверит в сказку. Я бы поверила.
Анатоля приводят с завязанными глазами, единственный его ориентир — девичий смех. Так он и идёт, робкими и осторожными шагами, пока не достигает постамента с Лидией, где ему снимают повязку… И поэт замирает, боясь пошевелиться.
Долорес постаралась на славу — спящая девушка вся окутана призрачным волшебным сиянием. Поэтому реакцию бедняги-поэта можно понять — такая красота!
— Она реальна? — робким шёпотом спрашивает Анатоль.
— Ещё как! — говорит Люси и слегка подталкивает его в спину. — Давай уже, целуй.
Но Анатоль не двигается с места.
— Я не могу, — бормочет он, роняя голову и обхватывая её руками. — Она просто невыносимо прекрасна. А я… я…
Сзади раздаётся тихое рычание: Долорес в ярости.
— Послушай, парень, — она забегает вперёд и грозно смотрит прямо в глаза: — депрессия и нытьё — это по моей части. И тебе в этом деле меня не переплюнуть. Поэтому даже не думай тут нюни пускать: разворачивайся и иди, целуй.
Маленькая Депра-Долорес настроена решительно и выглядит крайне воинственно. Анатоль делает шаг назад и пугливо озирается. Но девушки взяли его в кольцо. Они пришли сюда за сказкой, за чудом, и не позволят сломать свои мечты.
Анатоль судорожно сглатывает, примирительно поднимает ладони.
— Хорошо, хорошо. Тем более, мне самому не терпится её поцеловать.
Он подходит к ложу, наклоняется, осторожно касается расплавленного золота волос, будто они и впрямь могут обжечь. И всё-таки целует — нежно, робко, словно извиняясь, что ему приходится это делать.
Сначала ничего не происходит, и уже раздаются разочарованные вздохи. Но тут — длинные ресницы Лидии вздрагивают, трепещут, как бабочки, готовые взлететь, она открывает глаза и ахает.
Анатоль принимает её испуг на свой счёт и порывается уйти.
— Куда же ты?.. — она хватает Анатоля за руку, и несколько секунд они, не отрываясь, смотрят друг на друга. — Ты куда лучше, чем тот, что снился мне.
Её голос нежен, но немного хрипловат после долгого сна. Анатоль улыбается и шагает к ней, присаживаясь рядом на ложе.
