— Да, я тоже думаю, что вам следует так поступить. Повидайте ее и скажите, что любите, но не стоит ничего требовать в ответ. Дайте ей время обрести почву под ногами, оправиться немного от шока, который она пережила.
Харри с тоской посмотрел на Лидию:
— Вы думаете, она еще не скоро захочет выйти за меня?
— Кто может сказать? — ответила Лидия. — И не пытайтесь принуждать ее, пусть она придет к вам по доброй воле. Молодые тяжело воспринимают многие вещи. Только приблизившись к старости, мы становимся философами.
— И что тогда? — спросил Харри. Лидия улыбнулась:
— Болит по-прежнему, но мы пытаемся убедить себя, что не больно.
Харри медленно поднялся:
— Вы были очень добры ко мне, миссис Станфилд. Позвольте задать вам один вопрос.
— Да, конечно. Какой?
— Вы будете возражать, если я женюсь на Кристин?
— Я буду очень рада, — ответила Лидия. — Хочу быть до конца откровенной с вами, Харри — мне можно вас так называть? Я знаю, Кристин вас так называет. Я потеряла Кристин, она никогда не переменится к отцу, и я вынуждена отказаться либо от него, либо от дочери. Он навсегда останется для меня самым главным в жизни, поэтому вам нет необходимости спрашивать, каков будет мой выбор. Когда-нибудь, возможно, когда мы станем старыми и мудрыми и поймем, как мало значат в общем итоге все эти трагедии и сердечные раны, вероятно, мы и будем вместе. Но до тех пор Кристин останется в одиночестве — девушкой без прошлого. Когда-то я сделала такой же выбор, но совершенно по другой причине. Это нелегко — и если вы будете там, чтобы заботиться о Кристин, беречь ее и любить, я буду вам очень благодарна.
— Спасибо. — Харри протянул руку, и когда Лидия подала свою, крепко пожал ее. — Спасибо, — повторил он.
Она поняла, что он пытается выразить благодарность, для которой не может найти слов. Гость пошел, хромая, к двери. Когда он дошел, Лидия остановила его.
— Харри, — взволнованно позвала она. — Когда вы повидаетесь с Кристин, поговорите с ней и выслушаете ее ответ, то не сочтете за предательство написать мне?
— Конечно, напишу, — ответил Харри.
Он вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Лидия взглянула на часы на каминной полке. Она еще раз сняла трубку, назвала номер Эйвон-Хауса, и через несколько минут ее соединили со старшей медсестрой.
— Это вы, миссис Станфилд? Я все утро пытаюсь дозвониться до вас.
— Я тоже. Как моя сестра?
— Мне очень жаль, но леди Эйвон провела беспокойную ночь. Появляются нарывы. Мне кажется, если вы сможете, миссис Станфилд, вам следует приехать не откладывая.
— Вы хотите сказать, что ее положение критическое?
— Врач будет здесь с минуты на минуту, — ответила старшая медсестра. — Мне бы хотелось, чтобы вы, миссис Станфилд, выслушали его заключение. А еще мне бы хотелось, чтобы вы были здесь… на всякий случай.
Лидия сразу поняла, что пытается сказать старшая медсестра. Она была не из тех женщин, кто склонен к преувеличению и любит поднимать ненужный шум. Лидия звонком вызвала Розу и еще раз воспользовалась телефоном, чтобы связаться с местным гаражом. Когда-то ей было обещано предоставить в ее распоряжение машину по первому требованию, и теперь ее уверили, что автомобиль будет у дверей через двадцать минут.
Роза приготовилась затеять спор по поводу разумности такого путешествия, но Лидия заставила ее замолчать.
— Жизнь сестры в опасности. Если что-нибудь случится, а меня там не будет, я никогда не прощу себя.
После этого Роза не сказала ни слова, но, пока везла Лидию из гостиной в спальню, ее молчание было красноречиво. Роза подготовила Лидию к отъезду, а затем ушла за своим пальто и шляпкой, пока хозяйка наспех писала записку мужу на тот случай, если он вернется раньше нее.
— Если позвонит мистер Филип, скажите ему, куда я уехала, — проинструктировала она горничную, прежде чем отправиться в Эйвон-Хаус.
Ехали молча. Лидия была занята своими мыслями. Почему-то насчет Элизабет у нее было странное предчувствие. Она испытывала страх, чего раньше никогда не случалось, и не знала, то ли просто сказывались усталость и нервное напряжение, то ли она в действительности была ясновидящая.
Потом она вспомнила об Ангусе. Надо было позвонить Лоренсу Грейнджеру и узнать, есть ли новости, но утром она не хотела занимать телефон на случай звонка из Эйвон-Хауса, а дозвонившись, была слишком взволнована мыслями о том, как попасть туда поскорее, чтобы помнить о звонке Лоренсу.
Серый утренний туман к середине дня превратился в моросящий дождик. Пейзаж за окном стерся, стекла такси были забрызганы дождем. Лидия всю дорогу вспоминала Элизабет маленькой девочкой. Вот она забирается ночью к ней в кровать со словами: «Я боюсь. За гардеробом спрятался медведь и смотрит на меня». А вот бежит за утешением, когда упала и разбила коленку. Приносит ей из сада первые подснежники, а в другой раз птичку, которую нашла со сломанным крылом.
Лидия всегда была так занята своими делами, что теперь с болью вспоминала, как мало времени уделяла своей младшей сестренке. Однажды, вспомнила она, Элизабет, которой в то время было всего несколько лет, обняла ее за шею и спросила: «Ты ведь любишь Лизабет, правда, Лидия?»
«Конечно же люблю, глупенькая».
«Потому что я люблю тебя больше всех на свете. Больше, чем папочку, больше, чем няню, больше, чем Бетси Джейн».
Последнее имя принадлежало любимой кукле Элизабет, и Лидия тогда расхохоталась от души.
«Очень рада. А что на это скажет Бетси Джейн?»
«Бетси Джейн понимает, — серьезно ответила Элизабет, — потому что она тоже тебя любит».
Странно, что такие воспоминания возвращаются иногда спустя многие годы и отзываются болью в душе.
«Неужели я предала и Элизабет тоже?» — спросила себя Лидия, и ей показалось, будто обе, Элизабет и Кристин, обвинили ее в том, что она бросила их. Иван, все время Иван! Его имя служило ответом на все, что она сделала и не сделала. И тем не менее было ли это весомой причиной того, чтобы забыть и покинуть маленькую сестренку, которую больше никто не любил? Потерять, возможно, навсегда, собственную дочь?
— Ну а что теперь вас волнует? — ворвался в ее размышления голос Розы. — Если ее светлость, то она молодая и сильная. Впрочем, если вы сведете себя в могилу такими волнениями, то никому от этого пользы не будет.
Лидия попыталась рассмеяться.
— Я знаю, Роза, но ничего не могу поделать. Со слов старшей медсестры я поняла, что Элизабет очень плоха.
— Она выкарабкается, попомните мои слова, — сказала Роза. — И надо же такому случиться, когда вы не спали всю ночь, волнуясь из-за Кристин и ее бед. Хотя вся молодежь одинакова — думает только о себе.
— Как тебе показался подполковник, Роза? — Лидия была уверена, что Роза жаждет обсудить визитера. Лидия догадывалась, что Хампден вряд ли сумел покинуть дом, прежде чем Роза не разглядела его хорошенько.
