Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Для начала — обуздать профсоюзы. Пока люди очарованы коммунистическими заклинаниями, рыночные реформы невозможны. Лидеры профсоюзов внушили британцам, что долг правительства — заботиться о зарплатах на частных предприятиях. И обвиняли именно правительство — безответственно и воинственно. Угрозами оставить страну без топлива профсоюз угольщиков свалил к тому времени уже три правительства.
Чтобы отважиться поднять на руку на самый мощный профсоюз, Тэтчер нужно было нарастить мускулы. Она хорошо знала угольную отрасль, которая была неконкурентоспособной по сравнению с континентальной Европой, держась только на бюджетных субсидиях — больше миллиарда фунтов в год! Шахтеры требовали все больше, а руководство их профсоюза проводило отпуска на Кубе и в СССР, и для Тэтчер это было олицетворением всей гнили, какая накопилась в британской экономике. Снова вопрос для нее представал отнюдь не только экономическим. Все та же борьба за умы людей, за собственные представления о морали.
Составили план реорганизации угольной отрасли: закрыть 40 шахт, отправить на пенсию 20 тысяч шахтеров. Правительство скрытно накопило тем временем пятимесячный запас угля, чтобы не допустить кошмаров зимы 1978 года. Как только реформа была объявлена, шахтерский профсоюз поднялся на забастовку. К ней присоединились 140 тысяч человек, между пикетами забастовщиков и полицией начались стычки, пролилась кровь. К середине лета забастовка обошлась стране уже в 2 млрд фунтов. На Тэтчер давили все, требуя разрешения конфликта.
Но у нее был другой план: ни в коем случае не ввязываться в этот конфликт. «Обедни с певчими» — так она прозвала бесконечные переговоры с профсоюзами, на которых правительство теряло одну позицию за другой. Теперь лидерам профсоюзов вход на Даунинг-стрит был закрыт. Пусть сами договариваются с собственниками частных компаний. А государственные предприятия правительство вправе реорганизовывать по своему усмотрению. План реструктуризации утвержден, закон он не нарушает. Все, точка. Певчие — за дверь!
Забастовка продолжалась год, а Тэтчер ждала, когда в машине закончится пар. И действительно, постепенно бастующие шахтеры, замучившись сводить концы с концами на пособие по безработице, начали возвращаться на рабочие места. Призывы и лозунги профсоюзов за год поблекли, люди увидели, что они отнюдь не гарантируют победу. Цена за ту забастовку была заплачена огромная — в 2 млрд фунтов обошелся простой шахт, где целый год не производилось ровным счетом ничего. Тэтчер размахивала этой цифрой как флагом, убеждая соотечественников, что они оплачивают своими налогами воинственность угольщиков. Именно поэтому, доказывала она, подскочил дефицит бюджета и обвалился курс фунта.
Она выиграла эту битву. Угольщики смирились, а вслед за тем провалились попытки профсоюзов организовать забастовки почтовых работников и железнодорожников. Исход угольной забастовки изменил отношение к профсоюзам в целом. Деморализованная администрация фирм и предприятий уже не дрожала в залах заседаний в страхе перед правительством. Уже почти без борьбы кабинет Тэтчер принялся сокращать сталелитейную отрасль, продолжая сворачивать производство дорогого угля. Новые рабочие места в Англии, как и во всем мире, возникали в высокотехнологичных отраслях, а «белых воротничков» не интересуют призывы к рабочей солидарности и классовой борьбе, реликты ушедшей эры. Популярность Тэтчер, как и после войны на Фолклендах, снова подскочила.
Ее следующая задача была не менее масштабной: она уже давно вынашивала идею выкупа съемщиками своего жилья. В стране стала реализовываться программа по выкупу социальных квартир по заниженной оценке и поддержке ссудами на их покупку.
Программа била по нескольким целям. Первое — собственниками, то есть средним классом, становились сотни тысяч людей самого невеликого достатка. Тэтчер превращала нацию пауперов в нацию собственников. Второе — рабочая сила становилась мобильной. Раньше, чтобы получить социальное жилье на новом месте, надо было годами стоять в очереди. Теперь рабочие в любой момент могли продать жилье и купить новое. Даже самым низкоквалифицированным рабочим стало намного легче найти работу — там, где на их труд есть спрос. Значит, программа продажи жилья в собственность — это и средство борьбы с безработицей, и способ выровнять естественную цену на рабочую силу во всей стране. За три первых года собственниками жилья стало более миллиона семей, а к концу премьерства Тэтчер свое жилье было уже у 66% населения — показатель почти втрое выше, чем в Германии. В собственников, в средний класс превратилось две трети нации. Ничего не понять в тэтчеровской революции, если не принимать во внимание перемены в состоянии умов, которых она добивалась.
И снова хочется сказать: «О, люди!..» — теперь в адрес россиян. В Британии съемщики жилья выкупали квартиры. В России люди получили их даром в 1990-х. И никто из критиков реформ того десятилетия не помянул бесплатную приватизацию жилья добрым словом! Только стоны, что одному досталась четырехкомнатная «цекушка», а другому однушка в пятиэтажке. Людям угодить невозможно. Как не вспомнить еще один афоризм Тэтчер: «Если вы даже можете ходить по воде, вас обвинят в том, что, значит, вы не умеете плавать».
Наконец мадам премьер взялась за приватизацию предприятий. До второго срока премьерства у нее не было достаточного влияния, чтобы ввязаться в эту драку, но о приватизации Тэтчер мечтала давно. Еще в 1974 году, выступая перед своими избирателями в округе Финчли, она заявляла: «Когда приносящая прибыль отрасль промышленности передается в общественную собственность, ее прибыльность вдруг исчезает. Курица, которая несла золотые яйца, впадает в задумчивость. Государственные куры — не очень хорошие несушки».
Начала она с British Telecom. Никто не верил в успех приватизации такого гиганта. Откуда у населения деньги? А если у кого и есть — с какой стати они станут покупать акции неприбыльной компании? Не верили в эту затею и банки, без которых провести денежную приватизацию невозможно. Нашелся один маленький и невзрачный банк, его и назначили агентом по продаже. Акции выставили на торги по заведомо заниженной цене. Тэтчер упрекали, что она «распродает фамильное серебро по дешевке» — точь-в-точь как до сих пор упрекают Чубайса, что тот «продавал Родину». На это мадам премьер отвечала, что стоимость неприбыльной компании — штука умозрительная.
Через неделю продаж выброшенные на рынок акции стали расти в цене. К концу второй недели продаж они выросли на 80%. Вслед за British Telecom на торги выставили Британскую газовую корпорацию, затем Rolls Royce. Спрос на акции Rolls Royce был настолько ажиотажным, что компания объявила эмиссию дополнительных акций и, продав их, увеличила капитал в 10 раз! С British Oil получилось не так удачно, ее акции вышли на рынок в момент серьезного спада на биржах мира. Но тут же стали готовиться планы приватизации в таких отраслях, как водоснабжение, электроснабжение, сталелитейная промышленность.
Дата 27 октября 1986 года никому не запомнилась, а это был знаковый день. Казалось бы, что особенного — Сити открыли для иностранных брокеров. А это был прорыв мирового значения: во всей Европе лишь на Лондонской бирже начали торговаться акции практически всех стран и эмитентов. Вся торговля велась через компьютер — это в середине 1980-х! Мгновенно лондонский Сити превратился в ведущий финансовый центр, в эльдорадо мира, который с каждым годом все увереннее теснил позиции Уолл-стрит, а Лондон — в финансовый центр Атлантики. Вся экономика Британии получила мощнейший приток новых денег.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
