Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Да. И школа. И институт.
Почему выбор пал на «нехудожественный» вуз?
Я окончил школу на пятерки, но без особых пристрастий. А институт связи заканчивали и мама, и отец. Пошел по их стопам. Правда, как оказалось, ненадолго.
Почему?
Институт-то я закончил. Но уже к третьему курсу многоканальная электросвязь – так назывался мой факультет – полностью перестала меня интересовать.
Этот интерес заместился каким-то иным?
И необычайно сильным к тому же. В вузе бурлила кипучая гуманитарная жизнь. Я тоже в ней поучаствовал, организовав знаменитый в те времена ЛИК – литературно-искусствоведческий клуб. Входили туда технари, а вот выходили историки, артисты и даже священнослужители.
Это был период активнейшего самообразования, приправленный острым вкусом диссидентства. Не героического, а обычного, потому что большинство из интересного в мире искусства власти по дурости записали в запретное.
Но запретность была нешуточной: в самиздатовских «Хрониках» то и дело сообщали о настоящих, всамделишных «посадках» людей именно за те книжки, что в данный момент находились в моем портфеле.
Короче, после института связи я распределился в НИИ радиосвязи, но уже «инженером по технической эстетике». Словосочетание нелепое, «техническая эстетика» – стыдливое название теории дизайна, практический же дизайн назывался «художественным конструированием». А потом перешел во ВНИИТЭ, Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики.
От первого лица
…Выставки, подпольные художники, мастерские – мы копнули тогда пронзительно и глубоко…
Мощный культурный бульон
А что представлял собой тогдашний ВНИИТЭ?
Это был мощный культурный бульон, среда с колоссальным накалом страстей и концентрацией личностей. Фактически это было прибежище гуманитариев, не желавших встраиваться в советскую систему. В одной комнате со мной работал Леонид Борисович Переверзев – замечательный джазовый музыковед, другие тогдашние знаменитости. Кстати, Алексей Козлов, основатель «Арсенала», тоже трудился здесь старшим научным сотрудником. А сам я сидел за столом известного искусствоведа Игоря Голомштока. Его арестовали и «вытурили» в Англию.
Мне в этом обществе страшно нравилось, но, к сожалению, меня через пять лет оттуда «выперли».
За что?
Сейчас и не объяснить. Одна девушка увидела цепочку у меня на шее и, в шутку за нее потянув, вытянула крестик. Короче, меня обвинили в том, что я публично крестился.
А вы публично крестились?
Ну, если вспомнить, что таинство происходило в крошечной каморке при Елоховском соборе и присутствовало при нем два человека, включая священника, – то, наверное, публично…
От первого лица
…Два наших обязательных «присутственных» дня в неделю превращались в устный журнал, в клуб интересных встреч, в брейн-штурмы. Из расшифровок стенограмм – мы все писали на магнитофон – потом получались замечательные научные работы…
…Злые языки говорили, что «органы» специально организовали ВНИИТЭ, чтобы держать неблагонадежных под контролем…
На «пересидку» в «Эстэл»
И куда вы ушли?
В МСХКБ «Эстэл». Пересидеть сложное время. Московское специальное художественно-конструкторское бюро эстетики в электронике. Ужасно секретное место. Я как-то опубликовал статью, подписавшись искусствоведом «Эстэл». В итоге вызывали в Первый отдел и устроили разнос за разглашение гостайны.
Уровень здесь был совсем другой. Зато, работая «эсэнэсом» в лаборатории промграфики и упаковки, я стал крутым заказчиком для моих же друзей-дизайнеров. Исполнителями были такие люди, как Валерий Акопов, Андрей Дионисьевич Крюков… Они созидали действительно отличные работы.
Потом эти работы, уже выполненные в материале, сжигали во дворе, обычно приурочивая «аутодафе» к политическим праздникам: Первому мая или Седьмому ноября. Это не было специальными акциями, просто коробки занимали много места, а главное, никому не были нужны, как и собственно дизайн в целом. Никто и не собирался ничего такого внедрять.
Бессмысленная работа?
Почему же бессмысленная? Она давала хлеб и практику замечательным мастерам. Если б не она, сейчас бы в стране не было не только дизайна, но и дизайнеров. Сам я тоже не терял времени: наконец закончил Академию художеств и начал по приглашению Василия Цыганкова работать в журнале «Реклама».
От первого лица
…Техническая эстетика – промежуточная станция между техникой и искусством. На ней я застрял на всю жизнь…
Это сладкое слово «реклама»…
Наконец-то в интервью, предназначенном для «РТ», появилось слово «реклама». Как там все проистекало?
Как и везде, довольно печально. Нам выделили треть издания – это примерно восемь полос. Иногда в борьбе с начальством удавалось «захапать» половину. На отвоеванной площади появились свежие, острые в креативном смысле материалы, интервью делались с реальными героями графического дизайна, макет стал делать Володя Чайка. За считанные месяцы журнал из поганого торгового издания стал профессиональным «шлягером». Каждая обложка становилась камнем, брошенным в болото. Тираж подпрыгнул более чем в три раза, дойдя почти до ста тысяч!
Итак, вы соединили дизайн и рекламу тогда, когда ни того, ни другого в стране еще не было. Скажите пару слов о связи дизайна и рекламы.
Дизайн – это инструмент для рекламы. Но и реклама – инструмент для проявления дизайна. Принципиальное же отличие этих видов деятельности – в разном соотношении «тайны» и «нетайны». Реклама может обходиться без тайны, хотя в результате получается цинизм: «пипл схавает», – то есть преобладает циничная уверенность в правоте низа. Дизайн же вытягивает рекламу наверх.
То есть дизайнер – или творец, если угодно – в рекламе всегда прав?
То, что маркетолог изучает с помощью исследований, дизайнер чувствует сердцем.
Боюсь, что я бы не стал полагаться в серьезной кампании только на сердце дизайнера. Слишком дорогой может оказаться ошибка. А кто в творчестве может гарантировать их отсутствие?
Может быть, вы и правы, хотя я думаю несколько иначе.
От первого лица
…И в дизайне, и в любом другом искусстве есть метафизика, которую реклама как бы игнорирует. Ей это не надо. Но этот элемент непознаваемости игнорировать невозможно. Дизайнер вкладывает этот элемент тайны в любое свое произведение, независимо от брифов и маркетинговых исследований…
«ЭЮЯ» – вовсе не последние буквы
Что было потом?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
