— А на самом деле после того, как мы вас отпустим, вы исчезнете и отвечать за все придется моей сестре, — усмехнулся Даниил.
— Как фамилия следователя? Я позвоню ему и поговорю с ним.
Даниил продиктовал номер домашнего телефона Платонова.
— Говорит Роберт Вершинин, — сказал он, когда Платонов ответил. — Я хотел бы сделать заявление. Власту Ракитину убил я. Если можно, дайте мне возможность явиться к вам утром самому. Да, я работаю в журнале «Жизнь». Хорошо. Буду в восемь утра. Спасибо… — Он назвал Платонову марку и номер своей машины и домашний адрес.
— Теперь я могу уйти? — спросил он, повесив трубку.
— Можете, — зло бросил Даниил и пошел открывать дверь.
— Нет, вы останетесь здесь, пока мы с Даном не съездим к настоящему убийце, — возразил Берт. — Теперь-то я наверняка знаю, кто это. Твоя дверь, Дан, запирается так, чтобы ее нельзя было открыть изнутри?
— Да, но это на самом деле он, все сходится, — недоумевал Даниил.
— Тогда поехали. — Берт, достав нож, перерезал телефонный провод. — Это для того, чтобы он не успел его предупредить. Не волнуйся, беби, я сам его потом починю.
— Ее убил я, а сейчас я должен уйти, — Роберт, оттолкнув Даниила, бросился к двери. Но открыть ее ему не дал подоспевший Берт.
— Простите, Роберт Михайлович, что мы двое были против вас одного, это тоже не в моих правилах. Но это была вынужденная мера, — сказал Берт, стягивая руки Роберта за спиной брючным ремнем. — Вам придется подождать нас здесь, пока мы не посетим вашего лучшего друга. Зато вы не будете отвечать перед судом за его преступления.
Не обращая внимания на непечатные высказывания в свой адрес, Берт и Даниил вышли на лестницу.
— Со дня твоего выхода из больницы я не понимаю тебя совсем, — недоуменно произнес Даниил. — У тебя, часом, во время аварии не было травмы головы?
— Быстро садись за руль и поехали в дачный поселок, — совершенно не реагируя на его колкости, сказал Берт. — Уже после прочтения дневника я знал, кто был тот мужчина. И я знал, кто был в костюме утопленника и кого собиралась шантажировать твоя жена. Но все же я до последнего момента не верил, что он еще способен на убийство. Он всегда казался мне просто несчастным одиноким человеком. Я знал еще лет семь назад о его отношениях с Властой, но я был уверен, что соблазнила его она, чтобы выкачивать из него деньги. Когда ты сказал о платке, я чуть было не усомнился и даже стал подозревать Роберта, но сразу по его поведению понял, кто это на самом деле.
— Но ведь платок принадлежал Роберту, — возразил Даниил, стоя около своей машины.
— Ты думаешь, на свете мало женщин, которые, подобно Наталье Сергеевне, собирали, как реликвии, его платки? — хмуро сказал Берт.
— Но холл дачи, который был на снимке, я ведь тоже узнал его, когда был у Лолиты, и Лолита подтвердила, что отец там бывал, — не соглашался Даниил.
— Поехали, все увидишь сам, — сказал Берт. — Я, к сожалению, не могу сесть за руль, меня лишили водительских прав.
— Берт, скажи, кого ты имеешь в виду? — спросил Даниил, гоня машину по такой же темной и скользкой дороге, какой она была вчера.
— Это мой отец, — глухо ответил Берт, глядя в окно.
— Ты сошел с ума, — рассмеялся Даниил. — Это Роберт. У тебя нет ни единого доказательства, а против Роберта много улик, да и он сам признался.
— Он сделал это ради моего отца, — сказал Берт. — Они всегда, как ни странно, дружили. Это выше моего понимания, но это так.
— Да, мои родители тоже всегда обсуждали это. Роберт словно зависел в чем-то от него, — согласился Даниил.
— У них были одинаковые увлечения, одинаковые автомобили, и та лестница, что ввела тебя в заблуждение, была спроектирована моим отцом. Роберту она очень понравилась, и отец помог ему сделать точно такую же, — сказал Берт. — А платок он мог найти у моей матери, которая вполне могла и хранить его и подбросить.
— И все же это не Виктор Сергеевич, — спорил Даниил, останавливаясь, по совету друга, вдалеке от дачи Горшковых. — А с чего ты вообще решил, что он сейчас на даче? Он уехал на встречу с делегацией и сейчас занят своими гостями.
Пока они шли, увязая в осенней грязи, Берт вспоминал…
Городской стадион, куда он ходил тринадцатилетним мальчишкой, был расположен неподалеку от хореографического училища. Там он несколько раз видел своего отца со светловолосой худенькой девочкой. Это случалось именно в те дни, когда дома считалось, что он на важных заседаниях и симпозиумах. В такие дни он не приходил домой ночевать или возвращался очень поздно.
Берт тогда думал, что у отца есть ребенок на стороне, в этом-то и заключается причина его холодного отношения к нему самому. Он знал о не сложившейся семейной жизни отца и матери и хотел разузнать все до конца. Он увидел эту девочку на своем дне рождения, узнал, где она учится, и однажды проследил за ней. После занятий она поехала на троллейбусе, он тоже сел в троллейбус. Выйдя на одной из остановок, она подошла к пятиэтажному дому, и ему не стоило особого труда узнать адрес. Минут через десять после того, как в квартиру вошла она, к дому подъехала машина его отца.
Альберту была интересна жизнь отца, и он все сделал точно так, как рассказывал на перемене Лолите, объясняя, зачем ему бинокль. Только, разумеется, ни за какой Альбиной Петровной он наблюдать не собирался. Он рос фактически на улице и к тринадцати годам, общаясь со старшими ребятами, был достаточно, и даже предостаточно просвещен в вопросах секса. И даже имел не совсем удачный половой контакт с подружкой своего шестнадцатилетнего друга, решившего, что ему пора уже стать мужчиной, и одолжившего ему свою женщину, ярко накрашенную полную брюнетку неопределенного возраста, от которой сильно пахло духами и потом. То ли он был слишком юн, то ли слишком напуган предстоящим событием, которое должно было совершиться в подвале, то ли на него подействовали полстакана водки, которые тот же старший друг заставил его выпить для храбрости, хотя до этого он никогда не пил, но, когда вся их компания, посмеиваясь и желая ему удачи, оставила его наедине с этой девкой, он не смог ничего. Тогда она и сделала то, что потом он видел в бинокль, отыскав окна квартиры, куда зашли девочка и его отец. Да, то же самое делала с его отцом эта милая балеринка, на которую молился его наивный воспитанный одноклассник и друг Даниил Дегтярев. Пулей вылетев из подъезда дома, где находился его наблюдательный пункт, он сел в первый попавшийся трамвай и катался в нем до вечера, пока его не выгнал водитель, направляясь в депо. Он направился пешком к своему району, решив переночевать в их излюбленном подвале по примеру товарищей, ночующих там после конфликтов с родителями. До подвала он не дошел. Его подобрала на пустынной улице патрульная милицейская машина. Он назвал адрес своей бабушки, и его отвезли туда. Она, увидев его в сопровождении двух милиционеров, подтвердила, что он живет у нее, и даже ни о чем не спросила, когда он заявил, что домой больше не пойдет. Встретиться с отцом после увиденного он просто не мог. Когда родители приехали за ним на следующий вечер, ему не пришлось даже выходить к ним и разговаривать. С ними поговорила бабушка, и он насовсем переехал к ней.
