— Это не мой автомобиль, — сделал последнюю попытку Сергей, видя, что от Наташи помощи не дождаться. — Это…
— Опять солгать хотите? — перебила его Полина Викторовна.
Наступила тишина. За окном пищали девочки, которые нашли червяка в луже рядом с бочкой.
— Да. — Кленин нарушил молчание. Он больше не смотрел на Наташу, а только — на ее мать. У него было ощущение, что он участвует в дуэли. Хватит играть в мальчика, пора вспомнить о том, что он взрослый мужчина. — Да, это моя машина. И я не учитель рисования. И не сослуживец Наташи. Я человек, который… — он хотел сказать «который любит вашу дочь», но остановился. Сначала он скажет об этом самой Наташе, а не ее матери. — Которому нравится ваша дочь, — закончил он.
Его секундная заминка не ускользнула от внимания Полины Викторовны.
— Что ж, спасибо за откровенность. — Она вздохнула и посмотрела на Наташу. Как всегда, пытается спрятаться от проблем.
— Об Андрее я могу спросить?
Наташа подняла на нее глаза и с твердостью, сильно удивившей мать, ответила:
— Не обязательно.
— Ладно, не буду. — Полина Викторовна походила по комнате и остановилась рядом с окном.
— Скажу только, что он мне нравится. Очень порядочный человек.
Кленин поморщился. Упоминание о «вахлаке» было ему неприятно. Наташа тоже скисла.
— Очень порядочный человек. — Полина Викторовна сделала вид, что не заметила их мрачных вид. — Никогда не лжет.
Посмотрев в глаза Сергею, добавила:
— В отличие от вас!
— Каюсь. — Сергей никакого раскаивания не испытывал. Это было расхожее выражение, и все это понимали.
— Что же тогда в вас хорошего? — Полина Викторовна, видно, решила устроить ему допрос по полной программе. Кленин сжал зубы. Он через это пройдет. Если на то пошло, эта женщина ему даже нравилась. Говорит прямо, не виляет. Видит суть вещей. Не ее вина, что суть не столь привлекательна, как хотелось бы.
— Вы добрый человек? Только, пожалуйста, отвечайте честно, я сразу пойму, что вы лукавите, большой опыт работы в школе, знаете ли…
— Да, я добрый человек. В принципе, — ответил он, глядя прямо в глаза Полине Викторовне.
Дальнейший разговор напоминал перестрелку.
— Вы любите детей?
— Очень.
— Вы развитый человек в гуманитарном смысле?
— Не очень.
— Вы не признаете равенства в семье?
— Не признаю.
— Вы способны оскорбить человека?
— Способен, — глухо проговорил он, не опуская глаз.
Первой сдалась Полина Викторовна. Она отвернулась и стала собирать со стола грязную посуду.
— Что ж, информация достаточно исчерпывающая, — сказала она, глядя куда-то в сторону. — Должна сказать честно, Сергей, вы мне не симпатичны…
— Мама!
— Не перебивай! Вы не симпатичны мне ни как социальный тип, ни как личность. Я вряд ли смогу уважать вас.
Наташа то краснела, то бледнела, пальцы нервно крутили вилку. Она была готова вскочить и прикрыть Сергея своим телом. Ну почему ее мать вечно лезет, куда ее не просят? Человек хотел помочь, отвез ее с багажом в деревню. Потерял целый день, тащился неизвестно куда с совершенно посторонними детьми, в то время как их папочка даже не предложил свою помощь… Но ей больше не нужна помощь Андрея. Все, прошлое отрезано!
— Я говорю все это не для того, чтобы оскорбить вас, — продолжала Полина Викторовна довольно мирным тоном. — Я говорю это затем, чтобы вы не претендовали на обязательное уважение тещи, если станете моим зятем. Надеюсь, вас такое отношение не будет напрягать?
— Ничуть, — выдавил Сергей. И посмотрел на Наташу так, что уши у нее стали пунцовыми.
— Мама! Да, Сергей не сослуживец, но с чего ты взяла… Мы не собираемся пожениться, я не развелась с Андреем!
Сергей отвернулся. Полина Викторовна укоризненно покачала головой:
— Я не первый год на свете живу, я все вижу. Этот человек тебя обожает, ты к нему тоже неравнодушна. Зачем лукавить?
Сергей не выдержал и рассмеялся:
— Полина Викторовна, я знаком с вами недолго, но я восхищен вами! Вы удивительная!
— Хм, — подняла брови матушка. — Кажется, я понимаю, чем он тебя взял, — обратилась она к Наташе. — Он из разряда очаровательных подлецов, у него мощное отрицательное обаяние.
Наташа поперхнулась, а Кленин вновь рассмеялся.
— Что ж, благословляю вас, хоть и надеюсь, что брак ваш будет недолгим!
Кленин галантно склонил голову, как бы благодаря за напутствие. Наташа опустила голову.
Тем не менее обстановка неожиданно разрядилась.
— Идите гулять, — распорядилась Полина Викторовна, — с посудой и девочками я управлюсь. Погода хорошая, обидно сидеть в четырех стенах. Когда обратно в город?
— Завтра, — Кленин переглянулся с Наташей. — Утром поедем…
Из автосалона под двусмысленным названием «Ваше удовольствие» Смирнов выехал на собственном авто. В конце концов он остановил свой выбор на черном БМВ.
— Практичный автомобиль. В самый раз для разумного человека, желающего произвести впечатление, — важно сказал он Ирине.
Кленина смеялась. Она получила море удовольствия и от самой покупки, и от неподдельной радости Андрея.
А он был действительно счастлив! Первая машина в его жизни! Да еще такая крутая! Чек подписывала Ирина, поэтому насчет стоимости автомобиля он остался в блаженном неведении.
На оформление ушло около получаса. Прямо там, в салоне, ему устроили и регистрацию в ГИБДД, и установку сигнализации. В голове у Смирнова все плыло, мысли мешались. Ясно виделось лишь одно: вот он подъезжает к дому матери, останавливается, пикает сигнализацией, и соседки открывают рты. Нине Павловне такое наверняка придется по душе.
— Поздравляю и выражаю сочувствие, — сказала Ирина, сидя на переднем сиденье. Свой «Вольво» она оставила на стоянке автосалона.
— Почему сочувствие? — удивился Андрей и от избытка эмоций два раза бибикнул какому-то дядечке на «Москвиче».
— Теперь ты узнаешь, почем фунт автомобильного лиха, — предостерегла его Ирина. — Ремонт, бензин, штрафы гибэдэдэшникам… Ты же у нас гонщик, любишь полихачить.
— Все проблемы разрешимы, — беззаботно ответил Смирнов. Сейчас, за рулем этой черной красавицы, жизнь казалась ему прекрасной и беспроблемной. — Ты забыла, что я технический гений. Смотрю на механизм и вижу его насквозь, как рентген. Бензин у нас сейчас не по талонам, а с гибэдэдэшниками договоримся. Стану ездить осторожно, тихо…
Он представил, как в блестящий черный зад его машины въезжает чей-то наглый бампер, и ему стало дурно. Похожее чувство обуревает отца, впервые увидевшего свою любимую дочь целующейся с мальчиком.
