– Эй, ты не задремал? – спросила Нейли, и он вспомнил, где находится, что он тут не один.
– Нет, – сказал Эрвин.
– Тогда пойдем, – Халльвард был уже на ногах, меч держал в руке, а оглядывался хищно и уверенно.
Через комнату, заполненную обломками камня, прошли, двигаясь вдоль одной из стен. Очутились в круглом тоннеле, в стенах которого виднелись вмятины, похожие на отпечатки громадных пальцев.
В другой момент Эрвин удивился бы, заинтересовался, что это и как сделано, но сейчас ему было все равно.
Перед развилкой остановились, решая, куда идти.
Выбор оказался бессмысленным, один из коридоров закончился тупиком, пришлось возвращаться. Юноша ощутил желание расхохотаться – ясно же, что путь здесь только один, ведущий в храм, другие являются фикцией, обманом, чтобы у попавших в ловушку мышей было время перегрызть друг другу глотки.
Второй коридор привел в большой зал, и тут они наткнулись аж на четыре статуи Вечного, выстроенных крестом: две – в позе Наделяющего Мудростью, и две – в позе Охраняющего Мир.
Эрвину захотелось одновременно поклониться и броситься на изваяние с кулаками. Но сделать ни того, ни другого он не успел, высеченные из розового мрамора фигуры засветились, и струя видений потекла через его душу, смущая ее и тревожа – подвиг Симона Охлада… избиение одержимых Хаосом младенцев… он сам, облаченный в рясу настоятеля, совершающий богослужение в Обители Света…
Тут юноша не выдержал и засмеялся – награда тому, кто предаст себя, осквернит душу грехом!
Желание убить спутников было, но на этот раз слабое, какое-то отстраненное, оно почти не трогало. Назойливый голос шептал в уши, но что именно, он даже не пытался разобраться, он просто молился, не надеясь на помощь ложного бога, а помогая себе отвлечься от всего вокруг.
Ведь кто-то же, если не Вечный, должен слышать людские молитвы?
Наваждение соскользнуло с Эрвина точно утренний туман с горной вершины, и он понял, что совершенно спокоен. Увидел, как Халльвард с перекошенным лицом изо всех сил рубит стену, и клинок с лязгом отскакивает от каменных блоков, оставляет на них щербины, летит каменная пыль.
– Я не поддамся… нет… – бормотала Нейли, сидевшая на полу, и обхватившая руками колени так, что не было видно лица, только водопад черных волос. – Блажен тот будет, кто в ненастный час ограду в сердце непременно распахнет, и радость впустит, и огонь зажжет, друзьям пошлет он весть о пире полуночном… О слава жизни, Орла в Сияньи благостный полет, и мира процветанье, и победы…
Это мало напоминало молитву, но было ей, даже если сама девушка так не думала.
Каждый из них так, как мог, сражался с Вечным, запустившим руки в глубины чужих душ.
– Драная божья хрень, жопа мира, топор мне в задницу! – рявкнул Халльвард, опуская меч.
Это обращение к Небесам не напоминало совсем, но его заменяло.
Наемник обернулся, и стало ясно, что лицо его блестит от пота, а глаза блуждают, как у пьяного.
– Э… ты как? – спросил Эрвин, чувствуя, как тает ледяная корка на сердце: хладнокровный убийца и развратная женщина, но они его спутники, товарищи по несчастью, и он должен помочь им.
Таков долг того, кто избрал путь служения… не ложному богу, а добру вообще.
– Как с похмелья, – признался Халльвард. – Тошнит, блевать тянет, и вообще погано.
– Так тебе и надо, – проговорила Нейли, не вставая, и голос ее прозвучал хрипло и низко, почти как мужской. – Еще бы толстое суковатое полено тебе в задницу вставить – для полного удовольствия.
Эрвин открыл рот, готовясь предотвращать стычку, но понял, что она улыбается, и что наемник ухмыляется тоже.
– Что уставились? – буркнула девушка, поднимаясь. – Я не причесана, и не одета.
– А по мне ничего, – Халльвард одобрительно кивнул. – Выйдем отсюда, завалю тебя еще разок.
– Сначала надо выйти, – сказал Эрвин. – А что ты читала такое?
Нейли бросила на него быстрый взгляд:
– Монолог императора Акресия Оркобойцы из «Падения Романдо», акт второй, сцена первая. Что, были пьесы в монастырской библиотеке, или только молитвенники и книги заклинания?
– Кончай болтать, двигаем, – вмешался Халльвард.
Когда проходили мимо статуй, он приостановился, подошел к одной, и уперся руками в каменный бок. Изваяние пошатнулось и упало, пол вздрогнул, в сторону покатилась отвалившаяся кисть Вечного, и Эрвин вместе с горечью и возмущением почувствовал и злобную радость… так тебе и надо, ложный бог!
А еще откуда-то снизу долетел приглушенный, полный ярости вопль.
На другие статуи наемник тратить времени не стал, только плюнул на пол, и они пошли дальше. Миновали длинный коридор, что изгибался в разных направлениях, точно кишка, затем анфиладу из нескольких комнат, чьи беленые стены покрывали надписи угловым алфавитом.
А затем впереди оказались ворота, подпирающие потолок каменные створки, украшенные резьбой.
– Мощная штука, – сказал Халльвард. – Тараном не вышибешь.
– Интересно, что за ними? – спросила Нейли, и оглянулась на Эрвина. – Ты не знаешь?
– В это трудно поверить, – он сглотнул, и вспомнил, что давно не пил, что из-за этого горло такое сухое. – Но мы все же дошли, и там, за этими вратами, находится Тайный Храм.
«Тот, что хранит сердце веры, зеницу святости и источник благодати» – если верить «Наставлению».
Вот только стоит ли ему верить?
6. Три. Храм
Халльвард ухмыльнулся, покрепче сжал рукоять меча.
– Тогда надо зайти, – проговорил он. – Порадовать хозяина.
Мальчишка хотел сказать что-то еще, но не успел, поскольку наемник шагнул вперед и толкнул одну из створок. Та сдвинулась с места бесшумно и легко, словно вовсе ничего не весила, и остановилась, только дойдя до стены.
Открылся узкий зал с высоким потолком, стали видны статуи, выстроившиеся в два ряда.
– Задница Вечного! – воскликнул Халльвард, сообразив, из чего они сделаны.
Желтые маслянистые блики лежали на изваяниях, давая понять, что это золото… дьяволова прорва золота!
– Зал Святости, – сказал Эрвин. – Если верить трактату, то здесь представлены все облики Вечного, а на стенах с помощью драгоценных камней изображены его деяния от сотворения мира до Второго Грехопадения.
Наемник сделал несколько шагов, не помня себя.
Что именно за картинки занимали пространство от пола до потолка, он не очень вглядывался. Его больше интересовало другое… рубины чуть ли не в кулак, невообразимо чистые сапфиры и изумруды, сотни крупных жемчужин.
Эх, если бы тут как следует пошарить!
