— А ты всегда принимаешь людей, которых не приглашала?
— Мне показалось, так будет лучше.
Мы уехали только после полуночи. Я опять сидела рядом с Клинтоном, но чувствовала себя совершенно иначе.
— Ты устала, — произнес он, но на этот раз прозвучавшая в его голосе нежность не пробудила в моей душе ничего, кроме клокочущей ненависти.
Однако я знала, что смогу дать волю гневу, только когда мы останемся наедине. Тогда уж я дам ему выход и покажу, что больше не потерплю унижений.
Четверо гостей собирались провести ночь под нашей крышей, потому что они жили слишком далеко. Дома я занялась гостями, и прошло какое-то время, прежде чем я осталась наедине с Клинтоном.
— Я хочу знать правду, — заявила я, пристально глядя ему в глаза.
— Что на тебя нашло? — удивился он.
— Эта женщина, Анула, кто она тебе?
— Очень близкий друг.
— Ты хочешь сказать… твоя любовница.
— У меня с ней особые отношения.
— Она носит блистательный титул maîtress en titre. Во всяком случае, так ее назвали сегодня вечером.
— В самом деле? Звучит солидно. Я уверен, ей бы это понравилось.
— Это не понравилось мне.
— Милая моя, чем тебе не угодила Анула?
— Я хочу знать все.
— Тобой владеет ненасытная страсть к знаниям, моя дорогая. С чая ты переключилась на драгоценные камни, а теперь добралась и до моих добрачных связей. Ты понапрасну тратишь силы, милая. Сделанного не воротишь. Анула в течение нескольких лет была моей любовницей. Это были очень стабильные отношения. Ее приняло даже здешнее общество. Одно время я подумывал на ней жениться. Но я не очень одобряю смешанные браки. Надо думать о детях. Я понял, что должен найти себе английскую жену.
— С плантацией в придачу. Анула, несмотря на все свои совершенства, не могла предоставить тебе плантацию!
— Тут ты права. Не могла. И в этом твое преимущество.
— Я тебя ненавижу! — запальчиво воскликнула я. — Ты так холоден и… расчетлив!
— Если хочешь прийти к правильному решению, необходимо вначале произвести все необходимые расчеты.
— Ты приводишь меня в бешенство.
— Я знаю. Ты мне такая еще больше нравишься.
— А ты мне не нравишься вообще!
— Милая Сэйра, ты зря ревнуешь. Я понимаю, что Анула очень привлекательное создание, но…
— Вот и отправляйся к ней, а я вернусь назад, в Англию.
— Как? К тете Марте? Мне кажется, что со мной тебе будет лучше.
Я почувствовала, что вот-вот могу разрыдаться. Когда мы собирались на бал, я была почти счастлива, и меня так тронул его подарок… Но то, что я узнала сегодня вечером, оказалось настолько унизительно, что я места себе не находила от отчаяния. Я представляла себе все сплетни и слухи, которыми наверняка обмениваются члены подобного сообщества. Люди весь вечер наблюдали за мной, Клинтоном и Анулой. Я вспомнила, как она подобно пантере бесшумно вошла в спальню и застыла, наблюдая за мной.
Я сорвала с шеи украшенную сапфирами бархатку и швырнула на туалетный столик.
— Можешь отдать это Ануле! — крикнула я.
— Ей не идут сапфиры. Она носит рубины и… изумруды.
— Тогда подруге рангом пониже.
Он расхохотался и сгреб меня в охапку.
— Милая Сэйра, — прошептал он. — Тебе незачем меня ревновать. Ты здесь, со мной, я выбрал тебя, и именно ты стала моей женой. Пока мне хорошо с тобой, я не стану думать о других женщинах.
— Это что, ультиматум?
— Это идея. Задание для тебя. Ты можешь приложить усилия к тому, чтобы мне было не до любовниц.
— Убери свои руки!
В ответ он стиснул меня еще крепче. Я попыталась отпихнуть его, но безуспешно. К тому же это доставило ему удовольствие. Он обожал демонстрировать мне свое превосходство в физической силе.
— Я не потерплю жалости со стороны других людей! — крикнула я.
— Жалости? Они все тебе завидуют. Неужели ты этого не понимаешь?
— Я не имею в виду отвергнутых любовниц. Я случайно услышала разговор в саду. Миссис Гленденнинг…
— Эта женщина? Да она ядовитее кобры! Уверяю тебя, нет ни единого человека, кого она в чем-нибудь не обвинила бы.
— И все равно, мне это не нравится!
— Не надо было ходить в сад. Разве я не предупреждал тебя остерегаться змей? — Он обнял мое лицо ладонями и очень серьезно произнес: — Моя милая, милая Сэйра. Я познал много женщин. А как могло быть иначе? С Анулой мне было хорошо. Она — очень странное и загадочное создание. Я часто бывал в ее доме…
— В доме, который сам же ей и подарил…
— В доме, который я ей подарил.
— А те драгоценности, которые были на ней сегодня?
— И драгоценности, которые были на ней сегодня. Ты же знаешь, какой я щедрый.
— А теперь послушай меня! — воскликнула я. — Если ты ожидаешь от меня, что я стану мириться с супружескими изменами, то ты ошибаешься. Я здесь не останусь. Не то чтобы это задевало меня… лично…
— Неужели не задевает, Сэйра? Мне это кажется несколько аморальным.
— Ты можешь побыть серьезным? Я не допущу, чтобы меня жалели. Я не позволю меня унижать. И если я узнаю, что мне приходится делить тебя с другими женщинами, я уйду.
— Я не вынесу мысли о том, что ты опять живешь с этими злобными тетками.
— Я могу переселиться на свою плантацию. Тебе это в голову не приходило?
— Я приду за тобой, куда бы ты ни переселилась. Приду и заберу тебя обратно. Ты вышла за меня замуж и пообещала быть со мной в горе и в радости. Или ты забыла?
— Горя не должно быть слишком много.
Он крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, что между нами опять вспыхивает страсть. Его настроение резко изменилось. Он стал серьезен, легкомыслия как не бывало.
— Милая моя Сэйра, — произнес он. — Я люблю тебя… Одну тебя. Пусть это так и остается. Все зависит только от тебя. Быть может, это самое прекрасное, что могло случиться в этой жизни со мной… и с тобой.
В такие моменты полной физической гармонии он мог заставить меня поверить во что угодно.
Наши гости уехали рано утром, и после их отъезда я отправилась на плантацию Ашингтонов поговорить с Клитией. Она уже ждала меня, потому что ей не терпелось обсудить бал.
— Мне кажется, все прошло успешно, — произнесла она. — Гости, которые оставались на ночь, уже уехали. Они тронулись в путь чуть ли не на рассвете. Они всегда так рано уезжают. Думаю, что твои сделали то же самое. Они остались очень довольны знакомством с тобой. Полагаю, что с некоторыми из них ты будешь теперь встречаться довольно часто. Но тебя что-то беспокоит, Сэйра.
