Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
— Да ну? Владимир Егорович меня за шиворот к счастью тащил, дипломом руководил, в аспирантуру помог поступить, на работу хорошую устроил, а тебя нет. Почему?
— Ответ прост, — поморщился Егор, — ты ему больше нравился. Ты с ним не спорил, считал его гением, не скрывал своего преклонения, а я вечно отстаивал собственную точку зрения, мог нахамить отцу, редко с ним соглашался. Дурачок был.
— Ответ не так прост! — взвизгнул Константин. — Забыл, как твой папаша твердил: «Егор сам пробьется, он талант, ему мои мозги достались. Помогать такому человеку только вредить. А Костю надо проталкивать, он без искры божьей!» Владимир Егорович меня тянул потому, что считал идиотом! А ты у него в гениях ходил!
Егор замер с полуоткрытым ртом, а Костя, который впервые в жизни решился на откровенность, заговорил:
— Да, да, это мне на всю жизнь обида! Я доказывал, что лучше тебя, но никто этого не замечал. Твои даже крохотные удачки воспринимались как великие свершения. А мои оглушительные успехи оставались в тени. Кто смог перевоспитать четырех рецидивистов, а?
— Ты, — ответил Егор.
— Точно! — кивнул Костя. — Я положил огромное количество сил на этот эксперимент. Сколько труда стоило пробить его, получить финансирование, базу для работы. И потом я не мог бросить людей, они исправились! Выбил им жилье, устроил на работу, дошел до самого высокого милицейского начальства, договариваясь о ликвидации их судимости. Беспрецедентное дело, никто ни до, ни после меня такое не осилил. И какова же была реакция общества? Я дал всем понять: не нужна изоляция преступников, их можно переделать. И что, а? Что? Как отреагировала страна? Никак! Я хотел продолжить работу, так мне не дали, сказали: «Хватит опытов, у нас другие проблемы». Ни газеты, ни журналы не заинтересовались, ни одного интервью не напечатали. Ко мне должны были репортеры толпой ломиться… и никого! Но стоило нам вместе с Егором поучаствовать в телепрограмме, поспорить на тему перевоспитания преступников, как Булгаков стал звездой! К нему после некорректного заявления о генетической подоплеке криминала не прибежал только ленивый. А я опять остался в тени! Булгакову предложили создать центр поведенческого анализа. Я, я, я мечтал о такой работе, но ее решили отдать Егору. Тот отказался, благородно порекомендовал меня. И что? Никто мне не позвонил. Я вечный лузер. Знаете, как мой лучший друг Егор отреагировал, когда я рассказал ему об удачном завершении эксперимента? Я прибежал в состоянии восторга! В эйфории! У меня получилось! Булгаков выслушал и рожу скривил:
— Что у тебя получилось, мы узнаем лет через двадцать, не раньше. Сейчас твои кролики хорошие, но что станет с ними в будущем? И идея сказкотерапии отнюдь не нова, я ее выдвинул в своей работе на третьем курсе, а потом отбросил как малоперспективную.
Здорово, да? Мой эксперимент — это аборт Булгакова. И затем Егор Владимирович меня отчитали за слегка помятые страницы книжонки «Старинные сказки Нормандии». Их величество мне издание на сутки дали, скорчив недовольную мину.
Булгаков покачал головой:
— Ты живешь в аду, который создал сам. Я тогда сказал правду, а она тебе не по нраву. Хочешь, принесу текст своей древней курсовой работы? Она у меня в кабинете. В скромном студенческом докладе изложена идея использования народных легенд для терапии, даже книга та же упомянута — «Старинные сказки Нормандии». Я их тогда случайно прочитал и вдохновился.
— Нет! — заорал Костя.
Егор встал.
— Все, мне надоело! Подождите, сейчас я принесу рукопись.
— Нет! Нет! Нет! — бесновался Греков. — Не так! Легенды Нормандии первым прочитал я, увидел книгу на полке, прочел и сообразил: это новая методика. Рассказал тебе, ты поржал, и я решил, что глупость придумал, а потом, бац, твоя курсовая. Все наоборот было, не я у тебя идею украл, а ты у меня. Я гений, а ты… ты…
— Я могу положить на стол курсовую, датированную лохматым годом, — сухо произнес Булгаков. — Доказательство моих научных исканий. А ты что предъявишь? Обвинение в плагиате?
В кабинете вдруг установилась тишина. Я прервала ее через пару секунд:
— Во время того памятного телеэфира, когда Егор сделал эпатажное заявление про генетику преступников, Костя воскликнул в запале: «При определенных обстоятельствах ты можешь убить своего ребенка». Странное заявление, вы ведь в курсе, что у Булгакова нет детей. Или?… Вы узнали про Катю? Каким образом?
— Костик! — простонал Егор. — О боже! Как я не понял! Это он! Наверное… телефон, да? У нас тут старые аппараты, если говорить по одному, то, подняв трубку другого, можно стать незримым участником чужой беседы. Мы со Светой по ночам разговаривали, я ей после двенадцати звонил, ждал, пока Герман заснет, мы о разном болтали, в том числе о Кате. А ты подслушивал.
— Да, — смело признался Костя, — я был в курсе, но молчал. Твоя личная жизнь — это твоя личная жизнь.
— Но когда Егор вновь стал героем, помог поймать Колокольцева, вы решили отомстить за свои неудачи, — сказала я. — Момент вам показался подходящим. Вас в очередной раз унизили, Егору предложили создать центр, а вам, когда друг, отказавшись, назвал вашу кандидатуру, даже не позвонили!
— Господи! — закричал Булгаков. — У Кости золотые руки! Он с детства всякие штуки мастерил. Один раз сделал для учительницы географии модель вулкана, тот выглядел, как настоящий, из него даже лава текла. Все педагоги в восторг пришли! Константин! Что ты наделал!
Греков с шумом выдохнул:
— Я хотел экспериментально доказать: Егор не прав, преступником человек становится в процессе жизни, а не получает готовую программу в генах. После поимки Колокольцева Булгаков совсем загордился, нос задрал, со всеми сквозь зубы разговаривал. Его следовало чуток встряхнуть. Ну, и я ему позвонил, прикинулся вроде как настоящим взрывником. Что вы так на меня уставились? Интересуют детали? Почему Егор меня не узнал? Изменить голос легко, Егор правду сказал, я все детство технические штучки конструировал. В советские времена издавался журнал «Техника молодежи», там на страницах чего только не было! Схемы разные, читательские письма публиковали с описанием всяких приколов. Я очень увлекался созданием разных аппаратов, сделал искажатель звука, наверное, мне надо было пойти в техвуз. И бомбочки мастерил отменные, в любой аптеке за ерундовые деньги покупал составляющие. Идиллическое время. А сейчас еще проще, через Интернет тебе черта в шоколаде доставят.
— Это ты взорвал склад игрушек! — сказал Собачкин.
Константин положил ногу на ногу, вздернул подбородок, и я поняла: Грекову нравится находиться в центре внимания, наконец-то все смотрят исключительно на него, а Егор остается в тени.
— Ученые всегда ставят эксперименты. Мой был таков. Потребовать за прекращение взрывов у Егора дочь и посмотреть на его реакцию.
— Почему именно дочь? — возмутился Сеня. — Квартиру, машину, дачу, деньги, отказ от научной деятельности, есть масса вариантов! Но впутывать в такое ребенка!
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
