Кент улыбнулся. Приветливо, даже ласково, будто это вовсе не он пять минут назад ударил ее ногой, как собаку.
– Следить и наблюдать, естественно, – сказал он. – Наблюдать и следить. Этому тебя учить не надо.
– Значит, мне надо его найти среди всей этой толпы отдыхающих, а вы даже не знаете, как он выглядит?
– Старик. Это я тебе уже сказал. Но для своего возраста вполне такой… живчик. Без семьи, поселился один. Толпа…никакая не толпа, хорошо, если десяток найдется. Наверняка найдется. Вот этих нескольких стариков и надо проверить. Выждать, пока уйдут, посмотреть, что у них там творится… аккуратно, конечно. Не так, как ты с телефоном.
– Конечно. Только когда гарантированно никого нет. Гости не должны ничего заметить.
– Гарантированно… кто и что может мне гарантировать? Сейчас его нет, а через три минуты он на месте. Проголодался. Или спать захотел.
– Охрана. Они знают, кто чем занимается.
Лиза прикинула, есть ли у нее выбор. Выбора не было.
– Все необычное. Не зубную щетку с мыльницей, понятно. Оружие, маски… пачки денег, может быть. Но не трогать. Ничего не трогать. Это не обычный отдыхающий.
– Потом? Потом посмотрим. – Кент встал с койки. – Во всяком случае, сдавать тебя полиции я не собираюсь… можешь продолжать работать. Только укороти пальчики.
– Ты уже попалась, Саммертайм. Поэтому тебе и придется этим заняться.
Герлоф
Статейку про временно ожившего и постучавшего в крышку гроба покойника напечатали, и даже последовали кое-какие комментарии. Герлоф в душе надеялся, что заметку прочитает именно тот, на кого она рассчитана. Если, конечно, Арон Фред все еще на острове.
Так что оставалось только сидеть в саду и ждать.
Последние дни в летнем доме. После выходных придется переселяться в дом престарелых.
И в пятницу гость явился. Не просто гость – убийца. Но не тот, кого он разыскивал этим летом. Этого убийцу он разоблачил несколько лет назад.
Герлоф сидел, как обычно, на своем садовом кресле под зонтиком. Без зонта не выдержать – солнце пекло немилосердно.
Слуховой аппарат был включен, поэтому он сразу услышал шорох. Из кустов можжевельника вышел человек и остановился у сплетенного из старых некрашеных сучьев декоративного заборчика. Герлоф когда-то соорудил его по просьбе жены. Вначале ему не очень нравился этот сельско-народный стиль, но потом привык.
Он узнал этого человека.
Этот человек убил его внука.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и Герлоф мысленно поблагодарил Бога, что его дочь Юлия еще не приехала.
– Добрый день, – сказал человек у забора.
– Добрый.
Убийца не внушал Герлофу никакого страха – бледный, усталый… Выглядит намного старше своих лет.
– Проходи, садись, – кивнул ему Герлоф. – На свободе?
Мужчина тяжело опустился на стул по другую сторону стола и покачал головой:
– Пока нет… увольнение. Первое увольнение без надзора. – Он грустно усмехнулся и посмотрел на дом. – Решил тебя навестить. Ты один?
– Внуки на пляже. А дочери еще не приехали.
Гость расслабился, но тут же насторожился – послышалось тяжелое басовитое гудение. Шершень. Если ужалит – довольно опасно, но шершни куда менее агрессивны, чем обычные осы. Солидные звери. Наверное, размеры придают им такую самоуверенность.
Шершень пожужжал и скрылся. Наступила тишина.
– И на сколько тебя отпустили?
– На сутки. У нас… у них свои правила. Сначала отпускают на несколько часов и под надзором, потом подольше. Если ты ничего не нарушил, естественно.
– Ну и как ты? Смирился?
– Смирился? Откуда мне знать – смирился я или нет?
– Человек знает, что он чувствует. Смирился – значит, ушла ненависть.
– Пытался… Там хороший психотерапевт.
– Значит, ушла.
– А ты, Герлоф? У тебя-то все основания меня ненавидеть.
Герлоф посмотрел в сторону:
– Вот сижу и как раз про это думаю…
Нет. Ненависти и злобы к убийце внука в нем не было. Шевельнулась смутная тоска, он даже крякнул от жутких воспоминаний, но ненависти и злобы не было.
– Никлас Клосс. – Надо было менять тему. – Ты его знаешь?
– Это ведь один из богатых братьев Клосс? Владельцев «Эланлика»?
– Да… Никлас у них считается паршивой овцой. В тюрьме сидел.
Гость кивнул:
– Не у нас. Я слышал про него, но никогда не встречал.
– А что слышал?
– Всего понемногу… в тюрьме все известно. Во всяком случае, знаю, за что ему дали срок.
– За что?
– Контрабанда. Лаже больше, есть такая специальная статья – «злостная контрабанда». Его задержали на таможне с грузовиком спиртного из Германии. Несколько миллионов крон. Вернее сказать, задержали не его. За рулем сидел не Клосс, но отвечал за груз именно он. Так говорят, по крайней мере.
Герлоф не оставил оговорку без внимания:
– А ты как считаешь?
– Все может быть… но скорее не он, а его старший брат. Кент Клосс. Но сел Никлас на пару лет. Вот и все, что я знаю.
– Не удивлюсь, если ты прав. И вообще… чему в наше время удивляться…
– Нечему. На Эланде всегда были контрабандисты. Спирт и табак. Но по мелочам. А сейчас масштабы изменились. Лаже не понять, кто все это может выпить. Как в Средние века, когда зараз выпивали по несколько литров пива…
– Не всё же здесь, на острове, выпивают, – возразил Герлоф.
– Это да…Это правда. На континент тоже немало попадает.
Гость замолчал. Странно – Герлоф не чувствовал ни малейшего напряжения. Он мог бы так судачить с кем угодно. Но когда разговор прекращался, вновь подступала старая и теперь уже, наверное, неистребимая тоска.
– Правильно сделал, что пришел, – сказал он.
Мужчина не сказал ни слова – сидел и смотрел в одну точку.
– Надеюсь, ты вернешься… Я имею в виду сюда, на остров.
– Да… домой. Тюрьма все же не дом.
– Ты спросил, ненавижу ли я тебя, – решился наконец Герлоф. – Что тебе сказать… Думаю, нет ничего глупее, чем перед смертью сидеть здесь на солнышке и пережевывать свою ненависть к кому-то.
