— Вот что бывает, когда одеваешься в темноте, — говорила Ира сама себе. — Вообще-то сегодня утром я хотела лишь на минутку заглянуть к Хакану, чтобы взять колу-лайт. — «А потом отравиться», — мысленно добавила она. Ира находилась всего в каких-нибудь двух метрах от толстого стекла, отделявшего студию новостей от зоны редакции.
— Откройте дверь и войдите в переднюю, — вдруг прогрохотал громкоговоритель прямо над ней. «Депеш Мод» смолк. Ян снова был в эфире, говорил с ней по радио.
Ира сделала так, как он велел. Толкнула внутрь тяжелую, звуконепроницаемую стеклянную дверь, поднялась на ступеньку и вошла. Слева находилась слегка приподнятая платформа с несколькими расположенными в ряд нишами вместе с микрофоном, компьютером и стойками для ведущих программы новостей и прогноза погоды. Узкий проход, который вел к ним и в котором сейчас стояла Ира, шел прямо к закрытой двери А-студии.
— А теперь руки вверх! — На этот раз голос доносился из маленького компьютерного динамика с места ведущего новостей.
Ира подняла обе руки на уровень плеч и услышала, как хрустнул позвонок. Теперь она чувствовала себя одной из малолетних проституток-наркоманок с находящейся рядом Курфюрстенштрассе. Полураздетая, тело покрыто синяками, совершенно беззащитная, вынужденная идти к извращенцу, поджидавшему ее в студии. С одним-единственным отличием: платой будут не жалкие двадцать евро, а жизнь ее дочери. Хочется надеяться…
«По крайней мере я вчера побрила под мышками», — подумала она, когда дверь в А-студию внезапно распахнулась внутрь.
— Китти! — закричала Ира.
Светлые волосы, унаследованные дочерью от отца, были первым, что она увидела в дверном проеме. Теперь они казались более длинными. Она поняла, что Китти просто стоит к ней спиной.
— Отвернитесь, — приказал Ян, и она подчинилась. — А теперь идите назад, ко мне. Но очень медленно.
Еще будучи ребенком, Ира всегда боялась упасть спиной даже на руки подружек. Она предпочитала смотреть опасности прямо в глаза, а не отворачиваться. Но Ян не оставил ей выбора.
— Поторопитесь.
Сердце Иры болезненно билось о сломанное ребро, когда она переставляла одну ногу за другой, пятясь назад и глядя вниз, на плинтус. Если она будет двигаться параллельно ему, то рано или поздно достигнет двери. И Яна.
Она преодолела таким манером два мучительно длинных метра и вдруг едва не вскрикнула. Что-то мягкое мимолетно коснулось ее. Сделав еще шаг, она увидела удивленное лицо своей дочери.
«Ей он приказал то же самое», — подумала Ира одобрительно.
И Китти двигалась спиной вперед. Благодаря этому простому трюку они были отвлечены, беззащитны и не могли договориться. Кроме того, таким образом Ян видел, было ли у нее на теле оружие.
— Теперь снова повернитесь. Обе, сейчас же.
И это тоже был гениальный шахматный ход. Ира могла лишь послать Китти мимолетную улыбку, что, вероятно, выглядело еще более пугающим, чем ее слезы. И лицо Китти казалось маской, творением неумелого пластического хирурга.
Ира медленно отвела взгляд от дочери и повернулась к Яну. Слишком быстро. Не хватило времени проверить, все ли в порядке с Китти. Не говоря уже о том, чтобы подать ей знак.
— Очень хорошо, — одобрил Ян, когда Ира взглянула ему в глаза. — Теперь просто продолжайте идти. Китти на выход, — он нацелил свое оружие Ире в лоб, — а вы идите ко мне.
21
Мобильный телефон зазвенел, когда Мариус Шувалов ставил на ленту у кассы туалетную бумагу. Он не испытывал неловкости, делая покупки в «Алди». Напротив, наслаждался недоуменными взглядами остальных покупателей, когда ставил на парковку свой лимузин. Некоторые его узнавали. В конце концов, сейчас, перед началом процесса, его лицо мелькало во всех газетах. Поэтому ему редко приходилось ждать у кассы, кто-нибудь всегда пропускал вперед.
Мариус наслаждался короткими вылазками в реальную жизнь. Как минимум раз в неделю он приезжал сюда и общался с простыми смертными. Беседовал с угреватыми служащими, обращал внимание запуганных домохозяек на специальные предложения, при этом теша себя сознанием, что ежедневно тратит на ужин больше денег, чем все клиенты «Алди» за неделю. Одна лишь сумма залога, которую ему пришлось внести, позволила бы большинству здесь жить, не работая.
— Положение дел? — сухо спросил он.
Этого звонка он ждал уже больше получаса.
— Китти свободна. Ира находится в студии вместо нее.
— Хорошо. Значит, все снова идет по плану.
Мариус вынул из тележки маленькую баночку растворимого кофе без кофеина. Перед ним еще оплачивала покупки маленькая девочка. Очевидно, тех денег, которые дала ей мать, не хватало.
— Да. Дочь сейчас допрашивают.
— Она что-нибудь видела?
— Мы пока не знаем. Это, пожалуй, маловероятно. Остальные заложники тоже ничего не поняли.
— Хорошо. Однако нам придется о ней позаботиться. — Мариус не особенно беспокоился о выборе слов. Его телефон был защищен от прослушивания. — Минутку.
Он задвинул антенну и положил серый телефон на ленту вместе со своими покупками. Потом склонился к маленькой черноволосой девочке, дрожавшей всем телом. Ей было около семи.
— Что такое, малышка? — приветливо спросил Шувалов и наманикюренной рукой потрепал ее по головке.
— Ей не хватает одного евро, — ответила кассирша.
— Так ведь это не проблема, принцессочка! — улыбнулся Мариус и взял девочку за нежный подбородок. — Бери свои покупки и скажи маме, чтобы в следующий раз она лучше считала, хорошо?
Малышка кивнула.
— Я оплачу это, — объяснил он служащим и взял с полки у кассы яйцо с сюрпризом. — Это тоже тебе, — и положил его в открытую ладонь девочки.
Она перестала плакать. Мариус вынул антенну телефона и продолжил свой разговор.
— Куда теперь направили Китти?
— Туда же, где сейчас ожидает операции главный редактор Дизель. В Шарите.
— У нас есть там свои люди?
— Пока нет.
— Так распорядитесь. Немедленно!
Мариус кивнул девочке, которая с тяжелой сумкой шла к выходу. Она еще раз обернулась к нему и снова улыбнулась.
— Двенадцать евро сорок девять, — сказала кассирша.
Шувалов молча протянул ей купюру в пятьсот евро.
— Что с Леони? — спросил он, пока кассирша недовольно отсчитывала огромную сдачу.
— Через два часа она приземлится в аэропорту Тегель и вертолетом будет доставлена на крышу здания МСВ.
— Хорошо, хотелось бы встретиться с ней как можно скорее. Я зарезервировал для нас обоих столик у Гудрун, мы будем сидеть снаружи.
— Понял, — подтвердил безымянный голос на другом конце провода. На Гудрунштрассе находилось центральное кладбище Берлина «Фридрихсфельде».
