– Я собрал бы в этот вечер всех, кто мокнет под дождем,Кто друзей своих не встретил, соберу в свой старый дом,Мы накроем в доме стол и, наверное, споемО друзьях, что вместе с нами не сидели за столом…[8]
Потом оторвал взгляд от горгульи и продолжил:
– Ширли говорил, что поймали какую-то эльфийку, но полукровок тоже часто принимают за детей леса.
Предчувствие беды и одновременно необъяснимая надежда возникли в душе. Ведь игра часто подбрасывает решения нужных нам квестов, главное – не упустить шанс.
– Будь здесь, – бросил я Воту.
А сам побежал к площади. Остановился, оглянулся – бродяга шел за мной.
– Здесь опасно! – прокричал я, но Вот не остановился.
Я махнул рукой и побежал дальше.
«Не надо, милый, – шептала Эллис. – Не надо, ты ведь можешь погибнуть. Разве нам плохо вдвоем?»
Сердце стучало от бега и чувства тревоги. Звуки дождя сливались в фоновую тихую музыку. Словно где-то едва слышно играла скрипка и ее мелодия пронизывала полуразрушенные улицы города.
Ранее праздничная площадь сейчас была изуродована войной. Вместо шатров полуросликов стоял грубо сколоченный эшафот с виселицей. Тела прошлых повешенных уже сняли, и шатающаяся на ветру петля ожидала новую жертву. Стандартная процедура военного времени – казнь, кучка зевак, палач и жертва. На ветру трепетали обрывки гирлянд.
Вот оказался прав – это была Илва. Волчица стояла на эшафоте с растрепанными волосами и в забрызганной кровью одежде, яростная, такая, какой я ее вспомнил. Готовая, если бы не связанные руки, броситься на своих пленителей, вцепиться палачу в горло. Ее глаза были завязаны черной тряпкой, видимо, чтобы ишигамэ не смогла никого взять под контроль.
– Ох и здоровенный у нее был пес, – сказал франт в дорогих, но уже изрядно потрепанных одеждах.
Держащая его под руку женщина согласно закивала.
– Нолана загрыз насмерть, пока не пристрелили. Говорят, что пол-лица ему откусил. Ужас какой. Интересно, удастся ли ее повесить с первой попытки? Помнишь, под прошлой веревка оборвалась. Все дело в магии. Эльфы ею пропитаны, как наш судья вином по вечерам. Небось демоны – тоже их рук дело.
Я протолкался вперед. Перед эшафотом стояли стражи, в толпе затесалось много военных. Да и любой горожанин сейчас носит оружие. Я видел и Скомороха – скирмиш находился в первых рядах зрителей и грыз орехи. Я не смогу убить полгорода. Слишком мало шансов на спасение Илвы.
Но ладонь уже легла на рукоять древнего пистоля. Пароэфирное ружье слишком медленное, а здесь нужна скорость. Сначала надо застрелить палача. Потом нескольких стражей, насколько хватит пуль в пистоле. Пользуясь возникшей суматохой, освободить Илву и бежать с ней в лес, подальше от этой войны. Спрятаться, укрыться от всего происходящего. Нет, замотал я головой, прогоняя навязанные игрой мысли. Я должен заставить Илву вспомнить себя. Мы вместе освободим Джонни и вернемся в реальность.
Я достал пистоль из кобуры и со щелчком взвел курок. Женщина, держащая франта под руку, покосилась на меня. Я натянуто улыбнулся. Ветер сорвал с дерева цветную ленту – остатки былого праздника, и та полетела на эшафот под ноги Илве.
«Она тебя даже не помнит, Игорь, – сказала Эллис. – Она забыла и себя, и тебя».
– Без разницы, – сказал я вслух.
– Разве это был пес? – продолжил франт. – Это определенно не пес. Наверное, это был волк. Знаешь, дорогая, в наших лесах водятся огромные черные волки.
Раздался толчок, и земля снова вздрогнула у нас под ногами.
– Что это? – вскрикнула женщина.
Среди толпы прошел гул. Палач накинул веревку на шею Илвы. Уже не скрываясь, я поднял пистоль. Голова палача – восемьдесят процентов попадания. Веревка на шее Илвы – тридцать пять. Может быть, стоит рискнуть?
Новый толчок. Женщина вскрикнула и едва устояла на ногах. Если бы не поддержавший ее спутник – упала бы на землю. Палач взялся за рычаг, открывающий люк в полу. Тогда я выстрелил, и пуля попала ему в лоб.
«Нанесен критический урон 15».
Я бросился на эшафот, стреляя на бегу. Один из стражей упал. Краем глаза я заметил, как Скоморох вытащил из кобуры пистоль. Чья-то пуля чиркнула меня по ноге, но я уже разрезал веревку, стягивающую руки Илвы. Повязку с глаз Волчица сорвала сама.
– Не знаю, кто ты, но спасибо, – сказала она.
Несколько стражей после секундного замешательства побежали на эшафот. Я выстрелил в переднего, и он, падая, задержал бегущих позади. Скоморох вскинул пистоль. В эти доли секунды я понял, что он успеет выстрелить первым. Но этого не случилось – изогнутый эльфийский меч пробил со спины грудь Скомороха, и тот, роняя оружие, повалился на землю. Стоящий позади него Выхухоль скинул с головы темный капюшон и легко вспрыгнул на эшафот, загораживая собой Илву.
– Привет, командир, – ухмыльнулся он.
Раненный моим выстрелом страж вновь бросился в атаку, и я потратил на него последнюю пулю в барабане. Затем началась рукопашная схватка – стремительная, как удар стилета. Я парировал катаной выпад одного стража, ударом ноги столкнул с эшафота другого. Рядом дрался Вых, напевая свою песню, и его острые клинки пели вместе с ним.
– Игорь! – вскрикнула Волчица. – Я вспомнила тебя! Оружие! Дай мне нож!
Отбив удар палаша, я бросил Илве связку метательных ножей, и Волчица тут же вонзила один из них в шею моего противника, забирая у него пять единиц жизни. Страж схватился за рану, я замахнулся катаной, но в последний момент изменил направление удара – вместо того чтобы снести врагу голову, я лишь ранил его в ногу и столкнул с эшафота вниз.
Это игрок. Это всего лишь игрок, сознание которого подстерегает в лимбе Икс пятьдесят четвертый.
На эшафот вскочили сразу двое стражей. Давайте, чем вас больше – тем лучше. В толпе трудно стрелять – можно задеть своих.
– Отступаем! Вых, уходим! – прокричал я, отбивая выпад палаша.
Но песня эльфа оборвалась. Выхухоль стоял на коленях, держась за рану на животе. Над ним нависал страж с занесенным для удара мечом. Я бросился на выручку, но Илва успела первой – ее метательный нож вонзился стражу в лоб, нанеся критический урон в двенадцать единиц.
– Эльфы сильные, – прошептал Выхухоль и повалился на залитые кровью доски эшафота следом за стражем.
