Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
– И еще… Я написал королю, что отказываюсь от его предложения. – Произнося эту фразу, принц отвернулся от Элайзы, словно для него было невыносимо видеть, как она воспримет его слова.
Элайза стояла неподвижно. Внезапно она перестала слышать и видеть суетящихся вокруг них людей.
Слова ла Вея означали, что он сделал выбор, и этим выбором стала леди Придо.
Элайза не знала, сколько времени хранила молчание, но не сомневалась, что солнце за эти мгновения могло с дюжину раз подняться и сесть за горизонт.
– Это к лучшему, – наконец сказала она слабым, еле слышным голосом, который пробился сквозь ряд острых ножей, топорщившихся у нее в животе.
Но ведь все это ложь! Как может что-то, что их разделяет, быть к лучшему?!
Раньше Элайза полагала, что обстоятельства, при которых его не застрелят или не проткнут шпагой, все же немного лучше. Теперь она поняла, что на самом деле и то и другое ужасно.
Она стояла, загнанная в огненное колесо чувств, а Джек топтался рядом. Ей никогда не будет дозволено открыть свои чувства. Она не может позволить себе поплакать в подушку или швырнуть в стену вазу.
Ей нужно просто найти способ превратить все это в любовь. И любить Филиппа, когда его не будет рядом.
– Всего вам обоим доброго, миссис Фонтейн. – Он тоже говорил слабым и хриплым голосом.
Хмуро прикоснувшись рукой к шляпе, Ла Вей развернулся, чтобы уйти. Он напоминал человека, отправляющегося скорее на похороны, чем на праздничный ужин.
Глядя вслед удалявшемуся Филиппу, Элайза обхватила Джека за плечи, словно это помогало ей удержаться на ногах. Ей казалось, будто что-то невидимое тащит ее за собой, будто Ла Вей обвязал ее сердце своей красной лентой и тянет ее к себе.
Костюм Джека начал крениться набок и разваливаться. Элайза пообещала миссис Снид помочь навести в церкви порядок после представления – это было одной из многих обещанных ею вещей взамен на разрешение оставить лакеям их ливреи.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Джек, мой золотой? – Элайза пощупала лоб ребенка. – Я понимаю, как утомительно быть барашком после того, как ты всю жизнь был мальчиком.
– Со мной все в порядке, мамочка. – Нахмурившись, Джек выскользнул из-под ее руки, словно она положила ему на лоб жабу.
– У тебя не болит живот? Может, ты пирогами объелся?
– Нет, мама! Черт! Мы можем пойти домой?
– Черт? – Элайза посмотрела на сына, тревожно нахмурив брови. Еще одно слово, которое она должна исключить из его словаря.
Джек опустил глаза на свои ботинки, которые все еще были украшены маленькими копытцами.
– Да, конечно, сыночек, – сказала через мгновение Элайза. – Но через час-другой мы должны помочь миссис Снид с уборкой церкви. А потом отметим праздник пирогами.
– Я не хочу есть.
Эти слова Джека больше всего обеспокоили Элайзу, и теперь она уже не на шутку встревожилась.
– Пойду разыщу Лайама. – Джек трусцой побежал прочь, не дожидаясь, пока Элайза скажет, что она об этом думает.
– Я видел Мари-Элен два месяца назад, – сообщил лорд Арчамболт. – Она красивая молодая леди, Ла Вей. Ваша семья может гордиться ею.
«Да, но что ты подумал о ее платьях? – так и хотелось спросить Филиппу. – Не показались ли они тебе слишком старомодными?»
На ужин подали восхитительного кролика в соусе, а дом лорда Гарри был замечательным. Он примостился на склоне холма, откуда можно было увидеть и Адлин-Хаус, и дом викария, и трактир «Свинья и чертополох», расположенный чуть дальше.
«Абсолютно невыносимая компания», – мрачно подумал Филипп.
– Я горжусь тем, что вы так считаете, – заметил он. – Надеюсь, что очень скоро увижу ее, когда вернусь во Францию.
Филипп увидел глаза Александры над серебряным подсвечником – такие вещи беженцы часто прихватывали с собой, убегая из страны.
Александра ответила на его взгляд мимолетной интимной улыбкой. Она была уверена: взаимопонимание между ними совсем близко, воздух уже полон им. Все, что он должен сделать, – это произнести нужные слова, чтобы они стали официальным предложением. И, конечно, вместо фразы «когда вернусь во Францию» ей хотелось услышать: «Когда мы вернемся во Францию и займем там свое место».
Завтра она будет в Лондоне и уже оттуда отправится во Францию.
Ла Вей попытался представить себе, как обед за обедом, обед за обедом он сидит напротив Александры, – и так до конца жизни. О чем они будут говорить? Вероятно, об их детях. Или, возможно, о том, как им поступить со своими деньгами.
«Интересно, каково заниматься с ней любовью?»
Все в нем противилось даже мысли об этом, но он понимал, что это неправильно. Без сомнения, занятия любовью с такой женщиной, как леди Придо, не могут стать делом рутинным.
Эти люди наводят на него тоску, понял Ла Вей. Это казалось ему едва ли не предательством, но было правдой. Они разговаривали с ним так, будто революции никогда не было, ведь некоторых из них она задела всего лишь скользящим ударом.
По иронии судьбы все его попытки сохранить тот образ жизни, который они считали лучшим и на который имели право, оказались тщетными. И все потому, что Ла Вей стал почти непригодным для такой жизни после каперства с графом Ардмеем, их совместной жизни на корабле и участия в кровавых стычках с такими людьми, как лысый, обладающий дурным нравом, корабельный кок грек Геркулес…
Все это так изменило принца, что ему уже не поместиться аккуратно в той нише, которую он оставил позади. Это была утонченная, прекрасная, удобная жизнь. Именно такой жизни ждала его сестра, и такой жизни он хотел для нее.
Но сейчас этим людям нечего делать с таким человеком, каким он стал.
Хотя, возможно, Филиппу это просто казалось, ведь он так долго не причаливал к родному берегу. У него не было места, которое он считал бы своим домом.
Если он сможет вернуться в Ле-Пьер-Держан, родной дом, возможно, вернет ему состояние равновесия. Напомнит обо всем том, за что он сражался.
Весь вечер у ла Вея было такое чувство, будто он проговаривает текст роли в пьесе, в которой играл до этого десятки раз.
– Ваш дедушка тоже хвалит вас, Филипп.
Ла Вей улыбнулся:
– Мне повезло, что у меня еще есть дедушка, который гордится…
– Лорд Ла Вей!
Все присутствующие разом повернулись. Один из лакеев, которые весь вечер входили в комнату и выходили из нее абсолютно беззвучно, вдруг заговорил. Ощущение было таким, будто голос подал канделябр.
– Прошу прощения, что перебиваю вас, милорд, но мне сказали, что дело не терпит отлагательства. Вас ждут в фойе, – сообщил слуга.
Филипп посмотрел в лицо лакею. Было в нем что-то такое, что заставило принца медленно встать и очень аккуратно сложить салфетку.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
