– И ты решила, что я заодно принесу тебе цветы, – сказала я, показывая ей букет, который привезла с собой.
– Нет, Хило так не считала, – пробурчала она и поковыляла вслед за мной. Я замедлила шаг, чтобы ей было легче.
Сделав пару шагов, она глубоко вдохнула.
– Я и не представляла, что затеяла твоя сестра. Думала, что Джексон настоящий. Хило вовремя не сообразила, что он – один из своры никчемных страшил.
– Понятно, – кивнула я.
– А еще я не знала, что сила, которую мне дала Джинни, твоя собственная. Значит, я воровала энергию у тебя.
– Но ты бы все равно ее брала, верно?
– Проклятая девчонка, ну конечно же! – буркнула Хило.
Мы остановились и рассмеялись. Смех Хило перешел в кашель, и она не сразу с ним справилась.
– Мои дни сочтены, Мерси. Не заставляй меня проводить последние часы с оглядкой на тебя. Если хочешь расквитаться со старухой, не медли.
Я вынула розу из букета и отдала Хило цветок.
– Мне незачем мстить. Мир вокруг меня словно обезумел, и в нем уже накопилось достаточно боли.
– Ладно, девочка. Тогда скажи мне, чем я могу тебе помочь.
– Во-первых, оставь в покое страдающие души в Кэндлере, – заявила я. – Я слышала, что его купили и собираются открыть в здании юридический колледж. Я хочу освободить призраков, чтобы они не сгинули во тьме.
– Хорошо. Мать Хило согласна, даже если после этого она останется на мели.
– Не волнуйся, – произнесла я, выставляя руку вперед. В центре ладони сгустилась жемчужина энергии. Я вырастила ее до размера мяча для гольфа и протянула Хило. – Маленький подарок для твоего перекрестка.
Тут я быстро отпрянула – за миг до того, как Хило протянула свою дрожащую руку.
– У меня есть несколько условий.
Хило покосилась на меня и скорчила кислую мину.
– Давай, девочка.
– Первое, – произнесла я, кидая энергетический мячик Хило. – Никаких убийств.
– Ты лишаешь меня половины моего бизнеса, Мерси, но Хило угодила в западню между молотом и наковальней. Какое второе?
– Если кто-нибудь придет к тебе и скажет, что передумал, ты сразу же снимешь свое заклинание, ясно?
– Да, – пробормотала Хило, не отрывая жадного взгляда от сияющего шара.
– Хорошо, а теперь ступай куда хочешь и оставь в покое меня и мою семью, – сказала я, стараясь скрыть улыбку. Хило развернулась и потащилась к воротам кладбища.
– За мной, Мартелл, – бросила она в пустоту. – Бабушка сделает так, чтобы люди тебя увидели.
Я направилась в сторону реки. Мои родные были похоронены в секторе К – на дальнем конце Эвергрин Серкл. Я прошла проезд Бонавентура и пересекла Татнэлл, любуясь на дубы и не слушая жужжание газонокосилок, рычащих у могил.
Даже не знаю, почему меня сюда занесло, но у меня возникло непреодолимое желание познакомить моего еще не рожденного сына с его прародителями, которые жили в Саванне давным-давно. А еще больше мне хотелось побыть возле моей матери. Вне зависимости от ее грехов и ошибок я намеревалась – мне было просто необходимо – рассказать ей о Мэйзи, спросить совета насчет Питера, дать ей возможность поприветствовать Колина. Отчасти я чувствовала себя глупо. Я никогда не ощущала, что ее дух задержался в Саванне. Мама оказалась одной из тех, кто мог ускользнуть из цепкой хватки города. Найдя могилы родных, я откинула подножку велосипеда и поставила его. Разделила букет на три части, немного для бабушки и дедушки, и львиную долю для мамы.
– Мама, – сказала я, садясь рядом с ее могилой. – Я собираюсь познакомить тебя с Колином, твоим внуком.
Я улыбнулась, положив ладонь на живот.
– Он еще совсем крошечный, но уже показывает свой характер.
Я помолчала, глядя на игру света и тени в листве, которые шевелил ветер. Непроизвольно скрестила руки, обхватив себя и ребенка внутри своей утробы.
– Мама, я пока точно не знаю, как мне поступить, но я обязательно сделаю этот мир лучше. Ради Колина – моего сына. Питер и я… мы вместе что-нибудь придумаем. Питер – хороший человек. Я в этом не сомневаюсь. Он принял фатальное решение, но я сумею простить его. Простить и забыть.
Я посмотрела на надгробный камень.
– Он – отец твоего внука, так что я должна принять его.
Воспользовавшись спокойствием и отсутствием спешки, я снова попыталась осознать свои чувства к Питеру. И вдруг меня осенило.
– Мне поможет то, что я люблю его, – проговорила я, и неожиданно меня охватило ощущение счастья. – Колин заслужил, чтобы у него был отец, а я вряд ли решусь жить с кем-либо, кроме Питера.
Высказав все, я прижала колени к груди и замерла, наслаждаясь умиротворением, которое принесло мне это откровение.
А потом я вспомнила Мэйзи. Наклонилась и дотронулась до мемориальной доски матери. Долгие-долгие годы – с момента моего рождения – мой контакт с ней был чисто формальным. Однако на сей раз я будто обняла ее, схватилась за юбку и закричала, проснувшись от страшного сна. Все сразу. Кошмар кончился, осталось только прибраться.
– Я найду способ исправить содеянное, мама. Я отыщу Мэйзи.
У меня пропал голос, когда я произнесла имя сестры.
– Я тебе обещаю, – сказала я твердо. – И я о ней позабочусь. Я понимаю, насколько между нами все плохо стало.
Я усмехнулась.
– Но ты сама в курсе, что это еще слабо сказано. Но не волнуйся, мама. Пожалуйста.
Ветер донес запах реки, и я встрепенулась. У меня же есть мои родные и близкие.
– Я об Айрис позабочусь. И об Эллен.
Обе отчаянно скрывали от меня свои страдания, храбро вкладывая свои силы в предстоящее появление Колина.
– Они обе потеряли людей, которых любили больше всего на свете. Я толком не знаю, что я могу для них сделать, но я поддержу их, и они придут в себя. И дядя Оливер тоже. Он, конечно, ничего не показывает, но он тоже стал каким-то потерянным, как и они.
Мне надо сосредоточиться и заодно поладить с остальными ведьмовскими семействами, которые вцепились в меня после того, как сила грани приняла меня.
– Я почти готова стать якорем. Наверное, мне надо повзрослеть. Хватит с меня «Шутовских туров» и лжи. Обещаю, мама, что ты сможешь мной гордиться. Но это не значит, что я буду поступать по чужой указке. Я намерена делать все по-своему. Я должна верить в то, что грань избрала меня не случайно. Ей не нужна послушная ведьма, которая пойдет по накатанной дорожке. Если бы сила желала для себя подобного якоря, наверное, даже более мощного, чем я, она бы все переиграла. И я не повторю судьбу Джинни.
При мысли о моей двоюродной бабушке во мне закипели эмоции, в основном плохие. Гнев, желание отомстить. Я не отрицала, что они во мне есть. Я признавала их наличие, но не подчинялась им. Да, со мной поступили плохо, но я не сделаю мою семью и себя счастливой, если превращу свою энергию в ненависть.
