Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
В январе 2000 года новый состав Думы избрал меня председателем Комитета по международным делам. Таким удивительным образом я получил уникальную возможность отработать свои научные идеи на практике реальной парламентской дипломатии. Пропадая целыми неделями на работе или в командировках, я тем не менее успел — в сотрудничестве с выдающимися военными учеными — написать книгу-глоссарий «Война и мир в терминах и определениях». В этой гигантской работе мне сильно помог мой отец. Естественно, с рекламой издания было туго. В итоге я выкупил за свои деньги пять тысяч экземпляров словаря у издательства и подарил их Министерству обороны и Министерству образования для передачи в библиотеки всех военных училищ и академий страны, а также военным кафедрам гражданских вузов.
Надо сказать, что далеко не всем мое избрание «главным думским дипломатом» пришлось по вкусу. Позже сам патриарх российской политики Евгений Примаков расскажет мне, какая истерика по этому поводу поднялась в наших «либеральных кругах» и в окружении Юрия Лужкова. Его даже специально отрядили ехать к новому президенту, чтобы добиться моей отставки. Позже мудрый «Примус», как любя называли этого заслуженного человека все мои коллеги, в присутствии Путина извинился передо мной за свой поступок, признав, что я достойно руководил парламентским комитетом.
В феврале 2000 года между Россией и европейскими структурами резко обострилось противостояние по вопросу о методах ведения нашей армией вооруженной операции в Чечне. Роль заводилы конфликта взяли на себя Совет Европы и его Парламентская ассамблея (ПАСЕ). В ответ Государственная дума и Совет Федерации сформировали новый состав делегации для работы в Ассамблее и избрали меня ее руководителем на весь период исполнения депутатских полномочий (до моего избрания на этой должности была постоянная «текучка кадров»).
Российская делегация участвует в работе Парламентской ассамблеи Совета Европы с 1996 года, когда наша страна стала 39-м по счету членом этой международной организации. В ее состав входят 24 депутата Госдумы и 12 членов Совета Федерации.
В апреле 2000 года нам предстояла скандальная дискуссия в ПАСЕ по вопросу о «грубом нарушении прав человека в Чеченской Республике». Министр иностранных дел Игорь Иванов предложил мне вообще не ехать в Страсбург. «Старик, давай замотаем эту поездку! Пошлем регистрационную форму новой делегации с опозданием, вас не успеют аккредитовать и «побазарят» в отсутствие российской делегации, на этом и успокоятся», — настаивал хозяин российского внешнеполитического ведомства. Я ответил, что лучше вообще выйти из Совета Европы, чем скулить и поджимать хвост. «Если мы уверены в своей правоте, почему мы должны избегать дискуссии с европейскими парламентариями?» — возражал я. Разочарованный министр-голубь Иванов доложил президенту, что «Рогозин невменяем», и дал команду МИДу занять выжидательную позицию.
Апрельская сессия ПАСЕ действительно не предвещала нам ничего радостного. Запад гудел от возможности надавать России по носу, расквитаться за пусть робкую, но все же отличную от НАТО позицию по Косово. Объективные издержки военной операции в Чечне действительно давали европейским парламентариям и правозащитникам богатую почву для критики России. Кроме того, в нашем тылу путалась «пятая колонна» — оппозиция думских «либералов», включившая в состав российской делегации «совесть нации» и «голубя-профессионала» Сергея Адамовича Ковалева. Он только и ждал удобного случая, чтобы нагадить стране и лично своему «старому другу» — мне.
Мы знали, что унижение России в Страсбурге должно было идти по следующему сценарию: если наша делегация не приезжает на сессию, ее осмеивают и лишают полномочий, если же она все-таки приезжает, то ее лишают права голоса, оставляя сидеть наказанной в углу. Ни то ни другое меня не устраивало. Я ехал в Страсбург — столицу Эльзаса — с твердым намерением публично защитить наше право бороться с сепаратизмом и терроризмом. Я не собирался расшаркиваться перед мало что знающими о нашей действительности политическими пигмеями ПАСЕ, хотя и не намеревался им хамить. Важнее всего было не то, что они про нас будут думать, а то, что мы сами о себе думаем. Страсбург был для этого идеальным испытанием политического мужества моих коллег-парламентариев.
Делегацию я стал настраивать заранее: «Важно никого не бояться. Главное — не бояться самих себя, своей ответственности. За результаты работы делегации отвечаю я. Помните, мы выиграем, если покажем командную игру!» Никто мне не возражал, кроме трех отщепенцев, пропустивших общий сбор делегации. Это была тройка «общипанных голубей» — два «яблочника», которые считали, что «с Западом надо дружить, даже если Запад не прав», ну и, конечно, наш вездесущая «птичка мира» Сергей Адамыч.
Наконец наступил «черный четверг» — день обсуждения «чеченского досье». Большой зал ПАСЕ был забит до отказа. Гостевые ложи заполнены страсбургскими зеваками и «ичкерийскими» недобитками, вольготно обосновавшимися в Европе под видом несчастных беженцев. Приготовления к публичной порке России были завершены, и спектакль начался.
Микрофон переходил от одного пламенного оратора к другому. Каждый «голубь» рассказывал о происходящем в Чечне, как будто сам только что оттуда прилетел. Каждый следующий оратор пытался перещеголять своего предшественника в мастерстве описания «зверств русской солдатни». Зато никто из выступавших лилипутов не назвал боевиков ни бандитами, ни террористами, предпочитая словечки типа «партизаны», «борцы за свободу», «сторонники автономии». Самым резким ругательством в адрес головорезов было слово «боевик», но даже его за три с половиной часа ожесточенной дискуссии я слышал всего пару раз. Торжество двойных стандартов и ненависти к России в этой аудитории было очевидным.
При этом подробное описание «преступлений русской армии» было снабжено устными «документальными свидетельствами», по всей видимости, подброшенными Мовлади Удуговым и его «профессором». Члены ПАСЕ смаковали подробности «злодеяний» Москвы, как будто получали от этого физическое удовольствие. Не думаю, что человек, который действительно видел ужасы гражданской войны и кровь мирного населения, мог бы так цинично на публике делиться своими впечатлениями. Несмотря на протесты моих коллег из российской делегации, принявших самое активное участие в дебатах, «участники спектакля» не отходили от заранее спланированного сценария. Наши поправки к итоговому документу дружно отвергались, зато каждое новое обвинение в адрес России также дружно приветствовалось залом.
Составленный докладчиками ПАСЕ перечень «русских зверств» заворожил европейского обывателя. На гостевом балконе послышались женские всхлипывания. От ПАСЕ выступали два оратора: британский лорд Джадд и немецкий социал-демократ Рудольф Биндиг. Папаша Биндига был среди тех «белокурых бестий», кто по приказу Гитлера топтал нашу землю, за что и получил русскую пулю. Сынок этого «интуриста», видимо, решил свести семейные счеты с Россией.
Доведя зал «до кондиции», парочка этих «голубей» потребовала лишить российскую делегацию права голосовать в течение всего периода работы Ассамблеи. Но особо усердным русофобам и этого показалось мало: они потребовали отнять у нас не только право голосовать, но и право излагать свою точку зрения с трибуны ПАСЕ. Если бы это решение было принято, нашей делегации пришлось бы либо сидеть молча на скамейке «штрафников» на пленарных заседаниях Ассамблеи, притворившись «зайчиками», либо не ездить в Страсбург вовсе.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
