– Уж коли ты едешь, почему бы тебе не попробовать самостоятельно подкатить к заправке? – предложила Молли.
Ответить ей означало бы отвлечься от дороги, рулевого колеса и педалей. Поэтому Остин промолчал и, стиснув зубы, продолжал править к бензоколонке. Остановившись у переезда, Остин посмотрел в обе стороны и только после этого въехал на шоссе. Проехав еще пару десятков ярдов, он притормозил у бензоколонки. При этом, правда, он переехал лежавшее на земле кольцо заправочного шланга, но особого внимания на это не обратил.
Совершив все необходимые манипуляции с тормозами и зажиганием, он откинулся на спинку кресла и перевел дух.
Прилично для первого раза. Как говорится, притер машину к самой бровке.
Он ждал, что Молли выйдет из машины и зальет бак.
Но она не двигалась.
Остин все понял. Она хочет, чтобы он вышел из машины и заправился самостоятельно. Что ж, всунуть шланг в горловину бака – дело нехитрое. Он справится и с этим, а потом отвезет Молли в хижину. А в хижине он расстегнет на Молли ковбойку, бюстгальтер… И «молнию» на своих джинсах. Он и это сможет. Теперь, похоже, он может все – ну, почти все…
Остин кое-как выбрался из машины и захлопнул за собой дверь.
Открутить крышку бензобака и в самом деле не составило для него большого труда. Потом Остин засунул в горловину бака пистолет древнего заправочного шланга и поднял рычажок предохранителя…
И ничего. Ни капли бензина.
«Ты забыл нажать на курок», – напомнил себе Остин.
Он с силой нажал на металлическую скобу.
Вот оно! Полилось.
С удовольствием вдыхая в себя запах бензина, Остин наблюдал за тем, как на счетчике с щелканьем выскакивали цифры. Клик… клик… клик…
Остин хотел нажать на «стоп» на какой-нибудь круглой цифре, но цифры для его сознания продолжали представлять непостижимую загадку. Как-то так случилось, что он не мог предугадать, какая цифра выскочит на табло в следующую секунду.
Ничего. В следующий раз он все точно рассчитает. Он справится.
Сунув пистолет в гнездо, Остин закрутил бак и направился к окошку кассы расплачиваться за бензин.
Старухи Ма Кэппер, которая была известна всей округе за умение готовить наживку, в кассе не было. На ее месте сидел парнишка лет четырнадцати – скорее всего, ее внук.
– Пятнадцать тридцать семь, – сказал парнишка за кассой.
С некоторых пор Остин – по настоянию Молли – стал носить с собой наличность, но оплачивать покупку ему до сих пор еще не приходилось. Слазив в бумажник, он извлек оттуда десятидолларовую купюру. Потом, еще немного покопавшись в бумажнике, достал пятерку. Сложив купюры вместе, он положил их на покрытый линолеумом прилавок.
– Пятнадцать тридцать семь, – повторил мальчуган.
Первое слово «пятнадцать» Остин еще слышал, но все остальное слилось у него в ушах в сплошное «бла, бла, бла». На таком примерно языке, как ему казалось, переговаривались герои дешевых мультиков.
– Пятнадцать и…
– Пятнадцать тридцать семь. – Парнишка одарил его удивленным взглядом и шмыгнул носом.
Тридцать… тридцать… Что это, черт возьми, значит?
Он слазил в карманчик джинсов, где у него хранилась мелочь, и вывалил ее всю на прилавок.
Парочка даймов. Он знал, что это – даймы, и каждый из них содержит ровно десять центов.
А вот и четвертак. В нем, кажется, двадцать пять центов. А вот пенни, множество пенни – целая куча.
На лбу у Остина опять выступил пот. Считать деньги гораздо сложнее, чем водить машину.
Он уже хотел предложить мальчику самому набрать недостающую сумму, как вдруг звякнул колокольчик и в кассу вошла Молли.
Вот черт!
С ее появлением Остин вдруг осознал, что в тесном помещении кассы очень душно и ему не хватает воздуха. Кроме того, его стали раздражать принадлежавшие Ма Кэппер банки с наживкой, выставленные тут же, в кассе, на продажу. Хотя они были крепко-накрепко закупорены, Остину казалось, что он чувствует исходящий от них густой запах водорослей и несвежей рыбы. Остин понял, что еще немного – и его стошнит.
– У тебя все в порядке? – осведомилась Молли.
Остин быстро повернулся к окошечку кассы и пододвинул горку мелочи к сидевшему за аппаратом подростку.
– Сдачу можешь оставить себе.
Парень поначалу удивился, потом обрадовался.
– Спасибо, мистер, – сказал он, с завидным проворством сгребая медь и серебро с прилавка. Часть мелочи он положил в кассу, а остальное ссыпал себе в карман.
Остин решил, что здесь ему делать больше нечего. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, он вышел из тесного закутка. Следом за ним вышла Молли.
Оказавшись на улице, Остин постепенно обрел способность нормально дышать и думать. Но в кассе ему пришлось туго – об этом свидетельствовали промокшая насквозь рубашка и слабость в коленях, которой он прежде не чувствовал.
Черт! Он даже не смог сосчитать мелочь. А как ему только что продемонстрировал мальчишка за кассой, с этим легко справляется любой подросток. Да что подросток! Сидевший на углу Пятой улицы слепой продавец попкорна тоже никогда не ошибался, отсчитывая сдачу.
Остин обошел машину и занял место пассажира.
Когда они ехали назад к хижине, Остин все больше помалкивал. Сидел, уставившись в одну точку, и думал о чем-то своем. Стал совсем, как тот, прежний, Остин – мрачный и необщительный, решила Молли.
Как только машина остановилась, Остин вылез из нее и побрел в сторону леса, окружавшего озеро.
Его не было несколько часов, но ближе к вечеру он вернулся. При этом настроение у него нисколько не улучшилось. Если бы это был другой человек, Марк, к примеру, Молли сразу бы его спросила: «Что случилось?» Но в общении с Остином вопросы в лоб не проходили. К нему следовало применить другую, более гибкую тактику.
– Хочешь посидеть у озера? – будто бы невзначай спросила Молли. – Скоро начнет садиться солнце. Красиво…
– Не хочу.
Он зашел в спальню, вернулся оттуда со спальным мешком под мышкой и направился к выходу. Молли пошла было за ним.
– Не ходи за мной, – сказал ей Остин.
– А куда ты направляешься?
– Куда надо. И сиделки мне не нужны.
Слова он произносил резкие, даже обидные, но голос его звучал как-то неуверенно. И хотя он возражал против сиделки, по мнению Молли, она была ему просто необходима. Но опять же указывать ему на это не стоило.
Остин, убедившись в том, что Молли оставила его в покое, удовлетворенно вздохнул и двинулся по тропинке вдоль берега озера.