Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
* * *
Подкидыш расстрелял фонарь под металлическим колпаком, покачивающийся на столбе возле склада. Но окна школы освещали площадь, как театральные софиты, под лучами которых шло представление не на жизнь, а на смерть.
Однако ситуация для омоновцев так до конца и не прояснилась. Они отрабатывали и по своим, призывы «не стрелять!» которых тонули в трескотне автоматов и грохоте рвущихся гранат, и по чужим. Обе группы для них стали неприятелем, дерзко напавшим на базу ОМОНа в середине ночи.
Рискуя, Подкидыш выдвинулся вперед на десяток метров.
– Пошли, пошли! – торопил он товарищей, наискось стреляя по окнам, выбирая только темные проемы, – в освещенных квадратах не появится ни один кретин. Краем глаза увидел пробежавших чуть в стороне от него Скумбатова, слившегося с заложником, и Марка. Как с листа, прочитал действия командира: Марковцев должен занять место позади Подкидыша на расстоянии пятнадцати-двадцати метров и, прикрывая его автоматным огнем, дать ему возможность уйти с опасного места. Позади оставался еще один участок, еще одна перебежка, стало быть, Найденов последним покинет территорию базы.
– Пошел, Гриша! – услышал Подкидыш голос Марка. Лейтенант, как ежик, перевернулся через себя и, не петляя, побежал в сторону Марка. Марк вел огонь форсированными очередями, быстро смещая ствол автомата: два-три выстрела по одной цели, столько же по другой и третьей; вниз, в сторону, снова вверх. Как будто сейчас Найденова прикрывали минимум три человека: настолько четко, грамотно и хладнокровно работал бывший комбат.
Скумбатов с заложником был уже возле забора. До вырезанного в сетке окна – несколько шагов. Слух никогда не подводил старшего лейтенанта: он успел крикнуть: «Пригни голову!» – и всем телом повалился на пленника. В сторону беглецов полетела осколочная граната, выпущенная из «РПГ», раздался взрыв. Окна, которым хотел воспользоваться Скумбатов, больше не было. В том месте образовалось сплетение металлической сетки и колючей проволоки.
Теперь уже Марк делал перебежку, видя перед собой и Найденова, и Скумбатова. Один-Ноль, в кровь раздирая свое тело, растянулся на колючке и поторапливал заложника: «Быстрее, быстрее, Андрей». Саня застонал, когда, отталкиваясь от него, летчик наступил ему на спину. Лента «егозы» распорола ему руку и бедро; слава богу, он не запутался в острой, как зубы пираньи, ленте. И порезался еще больше, когда вставал с окровавленного железного настила.
Подкидыш, поднимаясь в очередной раз, увидел командира у самого последнего рубежа, забора; то-то он чуть запоздал с выстрелами, открыл огонь, когда обойма в автомате Найденова подошла к концу. Марк решил уйти последним, в этот раз уже никому не позволяя остаться на месте боя. Снова присвоил себе чье-то право?
– Пошел, Гриша! – выкрикнул он, видя замешательство товарища и стреляя с двух рук почти не таясь. Шальные пули рыскали по всему периметру, огня добавилось. В одной руке Марковцева автомат, в другой «стечкин».
Найденов перемахнул через колючку. Ему вслед неслись пули: кто-то вел по спецназовцам уже прицельный огонь. По звуку Найденов без труда определил ручной пулемет. Имея сотню выстрелов в коробке, с «РПК» можно в течение часа удерживать высотку.
Фактически Марку отрезали путь к отступлению. Брешь в заборе стонала от плотного огня; и мало помогали короткие очереди из «АС» Подкидыша.
Нужно уходить – это все понимали. Реаниматор, настроив рацию на общий диапазон, мог слышать в эфире бессвязные отрывистые команды и сообщения. Собственно, они сводились к одному: совершено нападение на базу грозненского ОМОНа неизвестными, подъехавшими на автобусе марки «ПАЗ». Сумятицу вносил хриплый голос, то ли информирующий, то ли дезинформирующий штаб УВД Чечни: «Суки, вы по своим стреляете!.. Малик, ответь, Газимов на связи! Что тут у вас происходит?! Вы с ума посходили?!»
И другая рация, которую сжимал в руках командир ночного патруля: «Вижу трассеры... На базе ОМОНа идет мочилово. Прием». – «Пока наблюдай. На место перестрелки не суйся. Как понял?» – «Понял правильно».
В штабе УВД переполох: дежурный, правда, справлялся, оповещал по радио кого только мог. Не на уши, но на ноги был поставлен грозненский гарнизон, отделы внутренних дел Октябрьского, Заводского, Старопромысловского и Ленинского районов, а также района Черноречья. Если подразделения федеральных сил, «русские» ОМОНы и СОБРы не станут пороть горячку, то силовые подразделения, укомплектованные местными, начнут рыть землю. Уже роют. Рискуя, конечно, перекрывают магистральные дороги и улицы, берут под контроль переезды и перекрестки. И будут открывать огонь по любой цели, будь она трижды невиновна.
– Гриша, уходи!
Марк прав. Он застрял в нескольких метрах от выхода. Можно ждать, когда он наконец выберется, и потерять драгоценные секунды. Спасая одного, сгубишь остальных. Арифметика не в пользу спецназовцев. Нужно уметь чувствовать ситуацию, что бы там ни происходило внутри тебя.
Марковцев поступал так, как велела его совесть и диктовала его натура.
Он сместился в сторону, когда понял, что путь, которым прошли его товарищи, ему заказан огнем ручного пулемета.
А Подкидыша подстегнул голос Скумбатова:
– Мы на месте. Я ранен. Машину вести не смогу.
– ... твою мать! – выругался Найденов. Пригибаясь и слушая над головой свист пуль, все же чувствовал себя в полной безопасности, словно бежал по утреннему полю к речке, чтобы взбодрить себя прохладной водой.
Десять, двадцать быстрых шагов – все нормально. Скоро и он будет на месте, где поджидала «Нива». Один-Ноль ранен. Машину вести не может. Получил прицельную пулю вдогонку или шальную?
«Наверное, шальную», – успел подумать, когда тяжелая пулеметная пуля, предательски ударившая в спину, бросила Подкидыша на землю.
«Не ждите меня...» – слабо отдалось на частоте 806 угасающим голосом лейтенанта.
* * *
Кровь из руки хлестала ручьем. На ноге рана не такая глубокая, но и из нее вылилось столько крови, что в голове Скумбатова мутнело с каждой секундой. Здоровой рукой Один-Ноль срезал с «боевой выкладки» часть плечевого ремня и сунул в руку Андрея:
– Жгут, жгут накладывай! Учили в авиашколе? Поверх раны.
Как он поведет машину, Скумбатов не представлял. Правая нога и левая рука распаханы. И если нога пока еще слушалась, то рука висела как плеть.
Один-Ноль скрипнул зубами: Подкидыша свалили скорее всего в нескольких десятках метров отсюда. Если тяжело ранен, голоса не подаст намеренно. Марк тоже молчит; но чтобы различить хотя бы его дыхание, нужно закрыть одно ухо.
– Вижу, учили, – морщился Саня, видя, как летчик ловко накладывает жгут на распаханную «егозой» руку. – И неожиданно спросил: – Давно машину не водил? – Глупый вопрос: минимум то время, которое летчик находился в плену.
– Год, наверное, – последовал ответ.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
