Но Тимфи, похоже, тоже не знал. На его лице отразился ужас. Он снова дунул в своего Альберта. Грохот немедленно отозвался вновь. Он становился сильнее и приближался.
— Что это? Что там, дядя Тимфи?
— Я… Я… Я не знаю. Не могу сказать.
Что-то приближалось. Что-то большое. Прятаться негде, все двери закрыты. А шаги становились все громче. Мы не видели, кто это, не знали, был ли это один человек или несколько — коридор был слишком темным.
— Помогите! — заорал Тимфи. — Помогите мне!
— Что это? Что это за существо? — закричала Люси.
— Это Собрание?! Кто там?! — продолжал орать Тимфи.
— Назад! — крикнул я. — Назад!
Топот становился все громче. Я прижал Люси к стене. Дядюшка Тимфи все так же стоял посреди коридора. На его освещенном лампой лице застыл ужас.
— Помогите! Помогите же! — орал он. — Что ты за дьявол?!
Ужасный топот, дикий крик, морщинистая розовая кожа, облако черных и белых перьев. Чудовище остановилось, врезавшись в дядюшку Тимфи. Отлетев, тот ударился о стену и пламенем светильника поджег обшарпанные обои. Огонь распространился вверх и стал лизать потолок. В его свете все стало понятно. Тимфи сидел на полу, в ужасе глядя на невозможное существо, которое склонилось над ним, яростно щелкая огромным клювом. Страус! Страус Туммиса.
— Караул! — вопил Тимфи. — Караул!
Дядюшка неуклюже вскочил на ноги и, уворачиваясь от пламени, в диком ужасе скрылся в темноте. Страус с воплями бросился за ним. Оба выглядели перепуганными и пугающими одновременно. Туммис наконец-то отомстил за всю боль, которую ему причинили.
— Только подумать, что он все время был здесь! Страус Туммиса! Спасибо тебе, Туммис, тысячу раз спасибо!
— Пожар, Клод. Скоро весь коридор будет в огне.
— Тогда вниз. Там влажно.
Мы побежали по лестнице. Люси хромала, но не отставала от меня. На площадке был выход к служебной лестнице, спускавшейся к Мраморному залу.
— Внизу будут люди, — сказал я. — Я в этом почти уверен. Нам нужно идти дальше.
— Только не по дымоходам. Не думаю, что смогу сделать это снова.
— Мы найдем другой путь.
— Мы далеко от столовой?
— От Большого обеденного зала? Зачем нам туда?
— Там есть кухонный лифт. Я слышала, как о нем говорили Грумы. Мы сможем спуститься на нем?
— Да, Люси. Отличная идея. Мы сможем, обязательно сможем.
В Большом обеденном зале
Большой обеденный зал был весь оклеен тиснеными обоями, уставлен хрусталем и увешан канделябрами. Он был отполированным, сияющим и искрящимся, но в то же время он был темным и вызывал у пришедшего поесть ощущение, что тот сам попал в желудок к какому-то левиафану.
Предметы рождения были повсюду, они бормотали, шикали и в страхе шептались. Все имена произносились с вопросительной интонацией. Моя затычка тоже тихо и застенчиво поинтересовалась: «Джеймс Генри Хейворд?» В Большом обеденном зале собралось множество Айрмонгеров. И мы выскочили прямо им навстречу. Зал был просто переполнен моими родственниками. Айрмонгеры были повсюду.
— Ох, Клод! — прошептала Люси. — Помоги мне! Что же теперь делать?
Я и сам смог только охнуть.
— Пожалуйста, Клод, ты должен что-то сделать.
Взгляды всех Айрмонгеров в зале устремились на нас. Как объяснить?
— Паршивая выдалась ночка, — сказал я. — Как дела?
Все продолжали смотреть на нас. Они и не думали отворачиваться.
— Я только что видел страуса. Самого настоящего. Он бежал по коридору. Зуб даю. А в центральном коридоре пожар. Чего вы так смотрите?
Они продолжали смотреть.
— Как ваши дела? Что нового?
Все те же взгляды.
— Что за ночь! — сказал я, не смея замолчать, так как был уверен, что, если я сделаю это, они бросятся на Люси. — Ночь, когда все Айрмонгеры как один онемели. Я всю ночь был на ногах и вдоволь насмотрелся на эту погоду. Как и вы, наверное. Ужас, честно говоря. Вы взволнованы? Я — да. Я наткнулся на это создание, на эту оборванку. Вы можете не признавать этого, но она — человек. Подумать только, Айрмонгер-служанка! Я нашел ее в коридоре, ее завалило разным хламом. Пришлось повозиться, чтобы откопать ее. Поначалу я даже не понял, что там такое. Не был уверен. Но вдруг я заметил эту растрепанную грязнулю и подумал… Ну, я подумал… подумал…
— Ой, да замолчи же ты, Клод! — донесся из угла голос дядюшки Аливера. — Как же ты шумишь! Этот зал превратили во временный госпиталь, потому что лазарет отрезан из-за бури. Оглянись вокруг. Здесь повсюду раненые. Возьмись за дело и помоги им.
Тогда я все понял и немного успокоился. Айрмонгеры не ужинали, хотя у дядюшки Аливера и был в руке нож. Он не сидел за столом, а стоял возле него. Нож был скальпелем. Другие родственники были сплошь перебинтованы. На бинты шло все, включая одежду самого Аливера и лучшие льняные скатерти. Сквозь них проступала кровь. Столько порезов, страшных синяков, слез и стонов! Столько бледных и печальных лиц, следивших за раскачивающейся люстрой и ожидавших, что она вот-вот на них рухнет! Эта ночь станет для Дома последней, подумал я. Но никому из них и в голову не пришло, что Люси — именно та, кого все ищут, цель Айрмонгеровой облавы. Никто не бросился на нее, никто не закричал: «Караул!» Я стал немного смелее (мне пятнадцать с половиной, и у меня есть брюки), шагнул вперед и огляделся. В дальнем углу я заметил люк, за которым, по всей вероятности, находился кухонный лифт. Но между нами и этим люком находилось множество Айрмонгеров, каждый из которых был проинструктирован. Если кто-либо из них опознает Люси, то, подобно стервятнику, закричит: «Она!», и тогда всем нашим надеждам и нам самим придет конец.
Нужно идти, но идти осторожно.
— Сюда, Айрмонгер, — прошептал я Люси. — Держись этой стены. Идем.
Люстры звенели, обломки, врезавшиеся в стены дома, грохотали, а стоны, просьбы о помощи и молитвы (не считая вопросительного шепота предметов рождения) были настолько назойливыми… Мы прошли уже почти половину пути до люка, когда нас кто-то окликнул:
— Стой! Стоять на месте!
Нам пришлось подчиниться.
Это была старшая медсестра из лазарета, шумная и вечно занятая. Крупная женщина с большим ртом и, несомненно, большими легкими.
— Ты! — крикнула она. — Назовись!
— Я? — спросил я.
— Не вы, мастер Клодиус, простите. Я обращалась к той, за вами. Каковы твои обязанности?
— Я работаю с паклей внизу, мисс, — быстро нашлась Люси. — Я чесальщица. Когда нижний этаж затопило, мне пришлось подняться сюда.
— Этот зал — для чистокровных, девочка, а не для слуг. Тебе нельзя здесь находиться. Даже в случае бури.
