– Мне плевать, веришь ты или нет.
– В первую нашу встречу она трещала как сорока. А сейчас, когда ей известно, что я ее отец, из нее слова не вытянешь. Бессмыслица какая-то.
Джорджине же все было предельно ясно. В тот первый и единственный раз, когда она увиделась с матерью, она ужасно боялась, что ее отвергнут, и не знала, о чем говорить с Билли Джин. Но она тогда была взрослой, ей уже исполнилось двадцать. А каково оказаться в такой ситуации маленькой девочке! Лекси не знает, о чем говорить с Джоном, и боится быть самой собой.
– Наверное, ты задурила ей голову всякими враками насчет меня. Я знал, что ты злишься, но не предполагал, что ты в своей злости зайдешь так далеко.
Джорджина обхватила себя руками, стараясь преодолеть боль в груди.
– Не смей говорить о лжи. Вспомни, все началось с твоего обмана про адвоката. Из нас двоих лгал именно ты. Ты поступил как подонок. Однако это не повод для того, чтобы я восстанавливала Лекси против тебя.
Джон нервно покачивался с носков на пятки и обратно, не отводя взгляда от ее глаз.
– А-а… ну вот мы и добрались до главного. Ты бесишься из-за того, что оказалась голой в моей постели.
Джорджина надеялась, что не покраснеет, но надежды не оправдались: щеки ее стали пунцовыми, как у школьницы.
– Хочешь сказать, будто именно из-за того, что произошло между нами, я пытаюсь восстановить против тебя свою дочь?
– Конечно. Ты бесишься из-за того, что я не подарил тебе цветы или еще какую-нибудь чепуху. Не знаю, может, когда ты проснулась утром, ты ожидала, что мы быстренько перепихнемся в душе, но меня рядом не оказалось и ты не получила того, чего ждала.
Джорджина больше не могла выносить боль и взорвалась:
– А может, мне было противно, когда ты прикасался ко мне!
Джон скептически усмехнулся:
– Не было тебе противно. Ни капельки. Ты не могла насытиться.
– Ты себя переоцениваешь, – хмыкнула Джорджина. – Ты не продемонстрировал ничего экстраординарного.
– Врешь ты все. Сколько раз мы этим занимались? – спросил он и, подняв руку, принялся загибать пальцы: – Один раз на диване. Один раз на раскладном диване на галерее под звездами, которые освещали твою голую грудь. – Он загнул третий палец. – В джакузи, да так, что вода выплескивалась на пол. Мне на следующий день пришлось вынести оттуда ковер, потому что пол не высыхал. – Ухмыльнувшись, он загнул четвертый палец. – У стены, на полу и в моей кровати – все это я считаю как один раз, потому что я тогда кончил только один раз. Ты, может, кончала и чаще.
– Ничего подобного!
– Извини. Наверное, я спутал с первым разом на диване.
– Похоже, ты слишком много времени проводишь в раздевалке, – процедила сквозь стиснутые зубы Джорджина. – Настоящий мужчина не будет обсуждать свою сексуальную жизнь.
Джон приблизился к ней на шаг:
– Малышка, судя по тому, как ты вела себя в моей постели, кроме меня, ты больше никаких настоящих мужчин не знала.
Джорджине казалось, что все ее слова отскакивают от широкой груди Джона, а его втыкаются ей в сердце.
Она не ставила перед собой задачи победить его и потому устало проговорила:
– Ну если ты так считаешь…
Он снова шагнул к ней, и теперь их разделяло всего несколько дюймов.
– Если бы ты хорошенько попросила, – с наглой улыбкой заявил он, – я, может, и позволил бы тебе пополировать свой член. – Наклонившись совсем близко к ее лицу, он ласково улыбнулся.
Джорджина молча смотрела на него. Нет, на этот раз она не выйдет из себя и не станет по-всякому обзывать его, как она это сделала в Орегоне. Она слегка вздернула подбородок и произнесла, намеренно преувеличивая свой чувственный южный акцент:
– Ты о себе высокого мнения.
Джон сердито прищурился.
– Возможно, если бы в одежде ты вела себя чуть любезнее, сейчас ты уже была бы замужем.
Как и в прошлый раз, Джон заполнил собой все пространство вокруг. И отнял у нее воздух, но она все же смогла вдохнуть. Втягивая в себя воздух, она ощутила его запах и аромат лосьона после бритья.
– И ты даешь мне совет? Ты, который женился на стриптизерше?
Джон как-то странно дернул головой и отступил на шаг.
Похоже, удар Джорджины попал в цель.
– Ты права, – сказал он. – Я всегда вел себя как последний идиот при виде голых сисек. – Подняв руку, он посмотрел на часы. – Жаль, но мне пора. Я приеду в субботу и заберу Лекси. Подготовь ее к трем. – Он презрительно оглядел Джорджину и, повернувшись, зашагал прочь.
Прижав руку к горлу, Джорджина смотрела, как он выходит на улицу через заднюю калитку. Она победила! Она наконец-то победила Джона! Она не знала, как это получилось, но ей все же удалось пробить брешь в его безграничном самомнении.
Боль в груди все не отпускала. Джорджина подошла к заднему крыльцу и села на ступеньку.
Но если она победила, то почему же не ощущает радости победы?
Глава 16
– Прекрасно, – проговорила Мей, поднося ко рту стакан с ликером «Калуа» со сливками и делая глоток.
Она сидела, покачивая ногой, на которой болталась блестящая черная туфля-лодочка. Глядя поверх стакана, Мей проследила за «шевроле» с низкой посадкой, медленно проехавшим мимо, выбрасывая черные клубы выхлопных газов. Помахав рукой перед лицом, чтобы разогнать дым, Мей спросила себя, не сделала ли она ошибку, расположившись на улице. Отсюда, из-за крохотного барного столика, ей были видны все, кто приближался к старому знаменитому джаз-бару. Через открытую дверь на пыльную улицу из бара лились мелодичные звуки саксофона. Сидевшие за столиками пары разговаривали о том, что занимало большую часть жителей Сиэтла: о дожде, кофе и «Майкрософте».
Мей поставила стакан на столик и посмотрела на часы.
– Он не придет, – сказала она самой себе и надела туфлю.
Был вечер пятницы. Сегодня работы не было, поэтому Мей накрасила губы и ресницы просто так. Она даже надела платье. Очаровательное маленькое черное платье с узкими бретельками. И ничего не надела под него. Вечер был прохладный, и она озябла, а ее последний любовник по имени Тед все не появлялся. Вероятно, его задержала жена, подумала Мей и взяла в руки сумочку. Обычно она ходила без сумки, но сегодня ей просто некуда было положить деньги – даже в трусы не засунешь, потому что их нет. Достав двадцатидолларовую купюру, она положила ее на стол. Все, хватит ждать. На нем свет клином не сошелся.
– Ба-а, кого я вижу! И почему такая девушка сидит одна?
Мей подняла голову, собираясь послать наглеца куда подальше, но потом нахмурилась и проговорила:
