Натан за эти дни почернел от недосыпания и волнений, но чувствовал себя уверенно, как никогда. Он наслаждался работой и с нетерпением ждал приезда старых знакомых, по которым успел соскучиться. Второй канал израильского телевидения и «русский» канал Бероева предоставили ему эфирное время для выступлений, и Натан с экрана телевизора вещал о том, как хорошо будет в стране, если она доверится ему, если будет создана партия малых и средних бизнесов, если его инициативу поддержат богатые бизнесмены, крупные корпорации и банки. Во многом это напоминало предвыборные ролики, но смотрелся Натан хорошо, выглядел уверенным и напористым, говорил по-деловому, так что действительно возникало впечатление, что в Израиле появился новый, не зажатый стереотипами, бизнесмен.
Чёрный смотрел его выступления и покатывался со смеху. Экранный Натан совсем не был похож на того Натана, которого он знал. И хотя Чёрный сам писал ему тексты, разрабатывал имидж, строчил хвалебные панегирики в честь «гениального предпринимателя», всерьёз весь этот бред не воспринимал. Для него это все было больше похоже на игру. Только Рубин, как ему казалось, относился слишком серьёзно ко всему этому восхвалению. Вечно окружал Натана толпой телохранителей, заставлял надевать пуленепробиваемый жилет, по несколько раз в день тщательнейшим образом осматривал машину и помещение офиса… «Береженного Бог бережёт, — говорил он, когда Натану надоедала его охранная деятельность. — Тебя многие ненавидят. Хрен его знает, что нам могут подсунуть. В корпорации работает масса народа, ты же не можешь знать, кто из них сука».
Натан, помня о Нугзаре, которого пришлось убрать, замолкал, признавая правоту начальника охраны. За эти несколько дней он успел объездить всю страну, встретиться со многими предпринимателями, бизнесменами, банкирами, переманить некоторых на свою сторону. Большинство из них все ещё с подозрением относились к Натану, несмотря на обширную, тотальную рекламу. А может, благодаря именно ей. Бизнесмены хорошо знают, чего стоит такая реклама.
За несколько дней до презентации позвонил Гринбаум.
— Натан, есть информация, что Зэев Розен под давлением подписал заявление о том, что это ты совершил налёт на его фирму и убил трех человек.
— Почему же до сих пор не арестовали?
— Во-первых, Зэеву мало веры, всем известно, что вы не могли поделить территории, что он имел на тебя зуб, во-вторых, за тебя поручились, в-третьих, полиция ждёт начала презентации. Ходят слухи, что приедут авторитеты со всего мира. Это так?
— Нет, Лева, приедут самые обычные люди, только очень известные и очень богатые. Подожди, ты говоришь «под давлением»?
— Да. Ему пообещали снять с него подозрение в двух заказных убийствах трехлетней давности, если подпишет заявление о том, что в налёте участвовали твои люди.
— Лева, скажи честно, угроза срыва презентации существует? Сейчас это самый больной вопрос.
— Не знаю, Натан. Министр безопасности вызывал к себе начальников округов, но о чем шла речь, никто не знает. Министр очень зол на тебя, президент дал ему по шапке недавно, так что будь осторожен. Он все равно найдёт возможность придраться к тебе.
Натан не принял сообщение всерьёз. Мало ли зачем министр вызывает к себе начальников округов. В Израиле достаточно много других проблем, чтобы полиция занималась только им.
В этот день всё свободное пространство перед аэропортом заполнилось шикарными «ролс-ройсами», «лимузинами», «кадиллаками», джипами, мерседесами… Ждали высоких гостей из Питера.
Натан через стекло видел, как в окружении телохранителей, в шикарном двубортном костюме, делавшим его похожим на английского аристократа, двигался Сека. Следом за ним шли Грузин, Артур Нейман, по кличке Тигр, Хмель, и многие другие, часть из которых Натан никогда прежде не видел. Но по их высокомерию, по манере держаться, догадался, что это, по-видимому, представители деловых кругов Петербурга. Дяди Боруха с ними не было. Израильские полицейские, которых в этот день было здесь неизмеримо больше, чем обычно, с подозрением оглядывали каждого прибывшего, таможенники с утроенным рвением обыскивали чемоданы, выворачивали карманы, просвечивали и прозванивали поклажу гостей.
Натан обнял Секу, поздоровался с остальными, и широким жестом показал на ряд шикарных автомобилей.
— Это все ваше, — сказал он. — А сейчас мы едем в Эйлат. Там для вас заказаны номера. Все по высшему разряду: тёплое море, прекрасные девочки… Отдыхайте и наслаждайтесь. О работе поговорим позже, — и обратился к Сёке. — Пойдём в мою машину. По дороге пообщаемся.
Все расселись по машинам, и кавалькада из пятнадцати автомобилей, не торопясь, вырулила на шоссе, и отправилась в сторону Эйлата.
— Молодец, Натан, — сказал Сека, обнимая друга за плечи, — высоко поднялся. Я всегда в тебя верил.
— Спасибо, Сека, — скромно ответил Натан. — Кстати, познакомься. Это Женька Чёрных. Но все называют его Чёрный. Он — журналист. Тоже из Питера.
Сека протянул руку Евгению, который сидел на переднем сиденье.
— Привет, земеля. Друг моего друга — мой друг, — серьёзно произнёс он избитую фразу, и улыбнулся Натану. — Ну, рассказывай, как докатился до жизни такой?
— Катился, катился, вот и докатился до Израиля, — шуткой на шутку, растянув рот в довольной усмешке, ответил Натан. Он действительно был очень рад видеть старого друга. — Расскажи лучше, как там жизнь в родном Питере? Почему Дядя Борух не приехал?
— Говорят, что мы — криминальная столица. Это, конечно, громко сказано, но все равно, столица. Многих наших общих знакомых уже нет в живых, некоторые — ещё живут и даже пахнут. Что касается Дяди Боруха, то он сейчас в Москве. Завтра прилетит, вместе с Володиным. Ты его знаешь, Сашка-Рубль. Он сейчас в президентской администрации.
— Сашка-Рубль в команде президента? — удивился Натан.
— Отстал ты от жизни, Натанчик! Газет не читаешь, телевизор не смотришь, — засмеялся Сека. — Он же непотопляемый. Но для нас человек полезный. Многие наши проекты пробивает.
— Расскажи мне о нем подробнее. Я же ничего не знаю.
Сека ненадолго задумался.
— Долго рассказывать. Издалека начинать придётся.
— Ничего. Ехать нам долго.
— Ладно. Я его давно знаю, ещё с тех пор, когда он был секретарём комсомола на станции «Москва-Сортировочная». Он не сидел, парашу не нюхал, не нашего поля корешок, душонка у него мерзкая, но оказался нужным человеком. Потом перешёл в Министерство внешней торговли, занимал какую-то маленькую должностишку. Но помогал людям регистрировать кооперативы, оформлял финансовые и юридические документы. Он на этом собаку съел. Кстати, помнишь афёру с реэкспортом автомобилей?
— Ещё бы! Громкое было дело.
— Так вот Сашка-Рубль имел к этому самое непосредственное отношение. Большая часть «вазовских» машин должна была идти на экспорт. На самом деле они даже не покидали Москвы. Березовский тогда взял ВАЗ под себя, а Сашка помог оформить ему все документы. В Швейцарии была зарегистрирована дочерняя фирма, которая ставила на бумаги печать, и автомобили становились реэкспортными. То есть, якобы, их вывезли за границу и ввезли обратно в Россию. Соответственно, разница в ценах шла в карман Березовскому. Ну и Сашка-Рубль своё поимел.
