Книга Трансплантация - Алексей Козырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
— Виктор, давай-ка двигай к Капелле, — как всегда с почтительным ударением на «о», — оторвал он водителя от грустных мыслей, садясь на заднее сиденье. — Да включи-ка мне местную станцию, там вроде новости должны передавать. Что-то в первой подростковой колонии случилось. Может, скажут.
Виктор включил приемник, нажал кнопку нужного канала, и салон казенной «тойоты» заполнили щемящие сердце и душу звуки знакомой песни:
…Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым…
«Тойота», почуяв определенную свободу, довольно живо двинулась в сторону Невского проспекта.
— А насчет колонии, так уже передавали, — чуть убавил громкость приемника Виктор, — там зэки в заложники троих взяли. Двух своих сокамерников и медсестричку. Мешок баксов просят и вертолет. Придурки! Следующее сообщение где-то после шести будет. — Виктор был рад в очередной раз блеснуть осведомленностью.
…Увяданьем золотом охваченный,
Я не буду больше молодым, —
лилась песня…
— После шести, так после шести, — как всегда примиренчески, с Виктором иначе и нельзя, отозвался Мартов, — как раз назад поедем и послушаю. Сегодня заседание недолгое будет — всего одно дело рассмотрим. Так что ты далеко не усвистывай. Усек? Что, приехали уже?
— Приехали, Сергеич, Капелла! Выгружайся! Далеко не усвищу. Здесь перекурю да радио послушаю. В это время как раз то что надо передают, сам слышишь:
…Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне…
— Ну давай. Замерзнешь, приходи на вахту греться. Я с охранником договорюсь, — и, хлопнув дверью, Мартов направился к парадному входу изящного старинного здания.
Войдя в вестибюль, Мартов протянул руку вахтеру:
— Здравствуйте, я Мартов, Александр Сергеевич. Уж извините, но немного побеспокоим. Васильев, ваш директор, должен был предупредить, что сегодня мы у вас гости. Надеюсь, правда, на часок, не более. Сегодня ведь выходной — мы одни у вас?
— Нет, еще мальчишки из хора будут, — посмотрев в замусоленный журнал, доложил вахтер. — У них перед Есенинскими днями последние репетиции. Но они хлопцы неплохие, думаю, вам не помешают.
— Ну, Есенин — это святое. Да и с хлопцами вашими мы уживемся. Вот, кстати, возьмите мой список, — Мартов передал вахтеру лист бумаги, — так что хор, члены комиссии и всё. Более никого пропускать не надо. Договорились?
Получив в ответ утвердительный кивок вахтера, Мартов направился по широкому центральному коридору в сторону кабинета директора Капеллы, в котором и должно состояться выездное заседание комиссии по помилованию Санкт-Петербурга.
Откуда-то спереди донеслась знакомая с детства песня. Тонкие мальчишеские голоса звучали, может быть, не совсем стройно, но очень мелодично, нежно и искренне:
Клен ты мой опавший,
Клен заледенелый…
С каждым шагом звуки песни становились все мощнее и громче, ребячьи голоса крепчали и пронзительным эхом отражались от мраморных стен и колонн:
Что стоишь согнувшись,
Под метелью белой…
Не дойдя нескольких метров до кабинета директора, Мартов заглянул в приоткрытую дверь небольшого репетиционного зала. Десятка два мальчишек возраста десяти — двенадцати лет были так увлечены пением, что не заметили Мартова. Не заметил его и невысокий молодой человек в очках, по всей видимости руководитель хора.
— Не буду мешать, да и время, увы, поджимает, — взглянул на часы Мартов и, с явным сожалением прикрыв дверь, направился к директорскому кабинету.
Ему хотелось прийти сегодня первым. Немного передохнуть перед заседанием, собраться с мыслями, полистать еще раз дела. Но дверь в кабинет директора уже была приоткрыта.
В кабинете Елена Александровна вешала в шкаф свою модную шубку. На все заседания она всегда приходила первой, никому не опередить — что значит учительская привычка!
— Здравствуйте, любезнейшая! — подчеркнуто уважительно приветствовал ее Мартов и галантно поцеловал ручку. — Снег сегодня особенный какой-то, а, Еленочка Александровна, не как всегда, не могу только название ему подобрать. Вертится в голове. Но и морозище знатный… Чудная песня, не правда ли?
Стуча ботинками, чтобы согреться, Мартов подошел к двери и приоткрыл ее:
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу, —
разлились по директорскому кабинету неокрепшие мальчишеские голоса.
— Да, Елена Александровна, я сегодня, пожалуй, не одну, а сразу обе ноги отморозил…
— Здесь же нам все приготовили! — спохватилась Елена Александровна. — Давайте-ка, Александр Сергеевич, я чайничек поставлю, сразу согреетесь!
Она подошла к сервировочному столику, загремела чашками. Время от времени учительница вспоминала о том, что она единственная женщина в комиссии и, стало быть, еще и заботливая хозяйка.
— С преогромнейшим удовольствием, но, пожалуй, чуть позже, — поблагодарил Мартов, садясь за директорское кресло и раскладывая бумаги.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым… —
не покидала директорского кабинета задушевная песня.
Елена Александровна подошла к двери и плотно ее закрыла. Песня стихла, но ненадолго. Старинные напольные часы пробили пять раз, и при последнем их ударе тяжелая дубовая дверь вновь со скрипом открылась, и вошел Ротиков.
— Всех присутствующих — с искренним депутатским приветом! — Ротиков быстро разделся и плотно закрыл дверь.
— Здравствуйте, Ротиков! — ответил на приветствие Мартов. — А вы молодец. Знаю, точность — вежливость королей, но никогда не думал, что и депутатов тоже.
— Это у меня с тех пор, когда я еще следователем работал. Там без точности нельзя. Мы же закон вершили, а не размышляли, как бы кого от ответственности увести. Ну что, открываем заседание?
Елена Александровна поставила в центр стола бронзовую фигурку богини правосудия. Это талисман комиссии, его кто-то принес на первое заседание, и с тех пор бронзовая дама постоянно путешествует вслед за комиссией.
— Итак, господа члены комиссии по помилованию, кворум у нас с вами — шесть человек. — Голос у Елены Александровны стал сухим, официальным. Чувствовалось, что говорит педагог с немалым стажем, ответственный секретарь комиссии по помилованию! — Пока присутствуют, увы, только трое: Мартов, Ротиков и я.
— Считайте, что четверо. Чмо тоже тут. Мы вместе пришли. Он по пути в туалет заскочил. Перекуривает, — сообщил Ротиков.
— Кто заскочил? Ты, в смысле, вы это о ком? — удивилась Елена Александровна.
— О ком, о ком? — очень похоже сымитировал даму Ротиков. — О представителе нашей ненаглядной местной власти. Смердин, что ли? Или, как он предпочитает себя величать, Смертин. Ну, бюрократ наш.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Трансплантация - Алексей Козырев», после закрытия браузера.