Ну, вкусы меняются. Сейчас у меня есть забойный выходной костюм с килтом с тартаном моего клана, в простую черно-белую клетку, который смотрится элегантно и вместе с тем дерзко, особенно в комплекте с серебристо-черными аксессуарами в стиле Красавчика принца Чарли. Строго говоря, это цвета траура нашего клана, но кому какое дело. Ансамбли волынщиков не выношу до сих пор, но одну хорошо исполняемую мелодию вполне могу послушать и даже оценить. Теперь я даже притерпелся к хаггису, хотя мне больше всего по вкусу хаггис-пакора, вдохновенный пример индо-гаэльского симбиоза, доведенный мною до абсурда в романе «Умм»[65]. Что же касается пьяных жалоб на судьбу, то я над собой работаю в этом направлении. Вообще-то, с тех пор как меня начали печатать, поводов для жалоб стало меньше, но боюсь сглазить. Тем более что я двадцать пять лет болею за гринокский футбольный клуб «Мортон», который медленно, но верно скатился в третий шотландский дивизион, – как тут не жаловаться.
Нет, все же виски я полюбил давно.
Последние выходные сезона. «Мортону» остается провести одну игру, домашний матч с товарищами по несчастью, командой «Питерхед», такими же претендентами на вылет во второй дивизион и соперниками в чемпионате третьего дивизиона. Лэс, Рэй и я не можем пропустить такое событие.
Заодно навещаем наших друзей, Фрейтеров. Брюс – геодезист, Ивонна (старинная подруга Айлин) – учительница физкультуры. У них двое детей, Росс и Эми. Россу девять лет, он согласен выбрать для себя любую денежную профессию (хотя мне по секрету сказано, что он хочет стать знаменитым художником). Эми на пару лет младше, очень живая, с белобрысыми кудряшками, любительница всего розового и сиреневого. Это нормальная, дружная, работящая семья, лишь немного необычная тем, что Брюс – несгибаемый фанат «Рейнджерсов», а Ивонна – такая же ярая фанатка «Селтика»[66]. (Росс долго не мог выбрать, за кого болеть, лишь бы не за отстойный «Мортон», но теперь стал фанатом «Селтика», а Эми, не видя в форме этих старых соперников ни розового, ни сиреневого, вообще не проявляет к ним интереса.)
Брюс великодушно предложил отвести нас в Гринок и даже подумывает сам пойти на стадион. Для постоянного болельщика «Рейнджерсов» это просто благотворительная акция. Брюс раза три-четыре ходил на матчи «Мортона»; думаю, сейчас он с нами отчасти из солидарности, отчасти из сочувствия к нам – для моральной поддержки, а отчасти, возможно, для того, чтобы по контрасту еще больше зауважать «Рейнджеров». Этот разительный контраст – естественно, в их пользу. «Мортон» и «Рейнджерс» встречались несколько лет назад на кубковом матче, проходившем на Лав-стрит в Пейсли, и Брюс, благородный человек, сидел с нами в секторе болельщиков «Мортона». «Мортон» не опозорился: к нашей гордости, он проиграл с минимальным счетом ноль-один, но разница в уровне команд была огромной. Дело даже не в скорости и технике. Дело в классе. Спору нет, игроки «Мортона» дадут сто очков вперед любому из нас (Лэс и Брюс бегают кросс, Рэй играет в мини-футбол, а я… а я нет), но на фоне «Рейнждерсов» они выглядели неуклюжими школьниками, как ишаки против чистокровных скакунов. Рядом с нашими парнями «Рейнджерсы» – рослые, загорелые, энергичные – выглядели как другой биологический вид. По-научному таких называют «атлетами».
Еду в Глазго на «Лендровере» мимо дистиллерий в Динстоне (Deanston), Лох-Ломонде (Loch Lomond), Инверлевене (Inverleven) и Окентошене (Auchentoshan). Для разнообразия день выдался мрачноватый: серое небо затянуто облаками, моросит мелкий дождик. После устойчивой ясной погоды такая даже освежает. Я выбрал, так сказать, Разумный обходной маршрут (Отличные крошечные дороги часто оказываются Разумными обходными маршрутами, просто второе звучит солиднее). Чрезвычайно разумный маршрут от Норт-Куинсферри до Динстона, что неподалеку от Стерлинга, проходит по мосту Форт-Роуд-бридж и дальше по M9, чуть южнее Данблейна; альтернативный, Довольно Разумный маршрут – по главной трассе до Кинкардина, потом в Аллоа и оттуда в Стерлинг. Естественно, эти маршруты я игнорирую и выбираю сочетание ОКД и КБД (Крошечные безумные дороги), упиваясь сладостными красотами Коулснотона (Coalsnaughton), романтического Фишкросса (Fishcross) – о, романтический Фишкросс! – и Менстри (Menstrie), потом грохочу по Алланскому мосту и еду по неспешной ОКД в Дун.
У меня здесь все исхожено вдоль и поперек: в 1972–1975 годах, студентом Стерлингского университета, я ходил на дамбу Гартморн (Gartmorn) к востоку от Аллоа, гулял у замка Дун. Как-то раз я услышал, что команда «Монти Пайтон» приехала туда на съемки. Никто ничего об этом не знал, а я в воскресенье смотался к замку и увидел гигантского Троянского Кролика. Недели через две в университете появилось объявление, что в субботу в шесть тридцать утра для съемок требуется полторы сотни студентов-парней.
Нас обрядили в соответствующие средневековые костюмы – вязаные балахоны, покрытые серебряной краской, чтобы они походили на кольчуги, – и доставили в Шеррифмюир (Sherrifmuir), место реального сражения во время восстания якобитов 1715 года. Съемки длились целый день, мы кричали что-то вроде «Бетти Марсден!», «Вперед», даже не понимая зачем.
До кампуса меня подбросили в полицейском фургоне, который использовался в съемках финальных сцен. По странной прихоти серебряной краски и кольчужной вязки ноги у меня на несколько недель почернели. И все это за какие-то жалкие два фунта (в то время, согласно постановлению Актерской гидьдии, столько платили массовке). Но тогда мы были готовы сами приплатить за такую честь.
«Динстон» – эффектная вискикурня в красивой местности. Она тоже представляет собой переоборудованное предприятие – бывшую текстильную фабрику, построенную по проекту Ричарда Аркрайта[67]. Во время экономического подъема шестидесятых это здание приспособили для производства виски, но с 1982 по 1990 год вискикурня была заглушена. Окна ее выходят на реку Тийт, главный приток Форта (если учесть соотношение объемов воды, которые эти две реки обеспечивают для блендов, то логичнее будет поменять их статус и переименовать соответствующие объекты в Ферт-оф-Тийт, Тийт-бридж, Тийт-Роуд-бридж, а возможно, и Усть-Тийт. С минимальной натяжкой). Река не только дает воду для производства и охлаждения спирта, но и приводит в движение всю вискикурню, пусть не за счет вращения колес, как было во времена Аркрайта, а за счет двух гидротурбин, которые производят электричество; сама вискикурня потребляет только его часть, а остальное поступает в общенациональную энергосистему.
