— Вопиет, — кивнул старик.
— Стало быть, отправляемся, едва отпустят, и думать нечего.
— Однако у тебя, друг мой, появились с Овелид-Куном и кое-какие иные... связи.
— Элина? — Офицер нахмурился. — А что тут поделать?
— По меньшей мере, объясниться. И попрощаться.
Лицо Эскобара исказила болезненная гримаса, он отвернулся к стене:
— К чему эти сантименты, мессир? И что я ей скажу? Что всенепременно вернусь? Так я и сам в этом не уверен. Нет, если затея с хардаями провалится, осесть тут будет превосходным вариантом. Приличное положение, любящая жена, вечная куча приключений — о подобной доле можно мечтать. Но в противном случае...
— Оставь хотя бы надежду девушке.
— Хм, надежду... Предложите еще обвенчаться перед дальней дорогой для верности. А потом сразу превратить во вдову? Это, по-вашему, называется милосердием?
— Но ведь и не бежать от бедняжки тайком?..
— М-да... — Эскобар понурился. — Ладно, мессир, вы завтра здесь? Я успею съездить в Динхорст и... поговорить. Честное слово, лучше бы новая битва! Лгать Элине тяжко, выкладывать правду — жестоко. Или все-таки отбыть без прощаний?
— Поезжай, друг мой, — тихо произнес Иигуир.
Вернулся офицер к вечеру следующего дня, промокший, молчаливый и хмурый. Разговор явно состоялся, хотя радости никому не доставил. Самого Бентанора вызвали к князю уже в сумерках, будто и в стенах крепости опасаясь чужих, недружественных глаз. В присутствии местного лекаря Иигуир осмотрел вельможу, растолковал ход дальнейшего выздоровления.
— Выбрали, куда отправитесь? — слабо улыбнулся бледный князь.
— В Мезель, сир. Кажется, там обнаружился наш корабль.
— Это хорошо... В Овелид-Куне вам какое-то время спокойного житья не будет... И на юг пробирайтесь... осторожно... Один удачный навет способен на многое... Я попрошу позаботиться о вас графа Адиона, его земли как раз по пути... Мы не слишком большие друзья, однако человек это благородный... Поможет...
— Благодарю вас, сир, — поклонился старик.
— И господина Эскобара у меня забираете?.. Досадно, славный воин...
— Он еще вполне может вернуться, сир.
— Хотелось бы верить... но почему-то верится с трудом... Девочку жалко... Хотя, вероятно, оно и к лучшему, по Югернилу уже поползли подлые слухи... Так что прощайте, господин Иигуир, надеюсь, мы расстаемся без обид...
— Вне всяких сомнений, сир.
Врачеватели с поклонами двинулись к выходу, Бентанор замешкался уже в дверях.
— Какие-то еще вопросы, сударь? — спросил раненый.
— Всего один, сир, — поколебавшись, сказал старик. — Раз уж мы намерены покинуть Овелид-Кун... Дозвольте откровенность?
— Разумеется, и только так.
— Я не представляю, сир, как ваша держава будет противостоять варварам. Она огромна и обильна, но разодрана в клочья дрязгами сеньоров.
Губы князя скривила усмешка, весьма, впрочем, горькая.
— Добавьте, что Император является хозяином только в столице да дюжине крепостей. Верховенство его признают вроде бы все, а на деле подчиняются по желанию... Это, сударь, давным-давно известно любому.
— Но ведь... Когда придут мелонги...
— Будет очень плохо. Тем не менее для настоящего рыцаря не так и важно, существует ли шанс на победу... он дерется даже в безнадежной ситуации, как того требуют долг и честь.
— Однако вы не простой рыцарь, сир, за вами люди, города, целый край.
Князь вздохнул:
— А вот как сеньор я ничего всерьез изменить не могу.
— Ваш сосед... герцог Вейцигский убежден, что, доведись ему... сумеет возродить былую мощь Империи Овелид-Куна...
— Как же, наслышан. Только в этой затее, сударь, я ему не помощник, — усмехнулся раненый. — Во-первых, присягу сюзерену я все равно не нарушу ни при каких условиях, а во-вторых... Нет, ерунда, ничего у Марха не получится. Даже если прорвет наш рубеж, даже если подступится к Югернилу... Император не великий воитель, но здесь оружия не сложит, основная часть дворянства просто не примет государя с запада... Начнется бесконечная междоусобная бойня, гораздо масштабнее нынешних. А времени Творец отпустил Овелид-Куну мало, года два-три... Так что Марх со своими грандиозными планами не успеет, зато силы Империи подорвет заметно... И потому его тем более нужно остановить...
Глава 11
Наутро гердонезцы тронулись в путь. Где-то сзади таяли в сумерках древние стены Хоренца, горчили дымы поредевшего герцогского лагеря. Противоборство никак не желало затухать, требовало свежей крови, мысли же двух всадников занимали иные, далекие и высокие цели. Обходными дорогами странники за день как раз успели покинуть пределы княжества, впереди по отрогам Оронад тянулись чужие земли.
Угрюмых стражей на границе миновали без осложнений, благо предусмотрительный Динхорст отмерил малость серебра. Так же безропотно обзавелись комнаткой на постоялом дворе какого-то селения, зато пробуждение выдалось нервным. По старой памяти Эскобар схватился за меч, когда в двери замолотили увесистые кулаки. Иигуир попытался удержать друга, получилось слабо.
— Какого дьявола?! — рявкнул офицер, спешно приводя себя в порядок.
— Именем графа Адиона! — донеслось в ответ. — Немедленно открыть!
— Постой, Коанет, как раз к графу и направлял нас Динхорст, — зашептал Иигуир, вцепившийся в рукав товарища. — Негоже сразу бросаться на них с оружием.
Эскобар набычился:
— А пускай не ломятся впотьмах к честным людям.
— Ради Бога, успокойтесь, господа, — раздался из-за двери другой голос, помягче. — Мы посланы господином графом встретить вас и вовсе не собираемся причинять зла.
— А до рассвета подождать не могли? Сразу грохотать...
— Тысяча извинений! Мой спутник... несколько грубоват и вечно лезет напролом. Еще раз простите. Что же касаемо времени... Когда нашли вас, тогда и появились. Можем отложить разговоры до поры, но... господину графу это определенно не понравится.
— Ну и черт с ним, — буркнул Эскобар.
Старик одернул его:
— Подумай, друг мой, зачем ссориться со здешним правителем? И дверью мы этих гостей не удержим, вышибут, в конце концов. Давай попробуем договариваться.
— Сколько вас там? — поколебавшись, крикнул офицер.
— Клянусь муками Сериньена, только двое, сударь.
— С двумя еще справимся, — проворчал себе под нос Эскобар, беря в левую руку кочергу, — если что...
В комнату действительно вошли двое: рослый воин в кожаных доспехах и щуплый, сутулый юноша. Последний с виду напоминал робкого, затурканного слугу, однако сам нарушил настороженное молчание:
