– А вот тут придется обойтись без вашего позволения, уж не будьте в обиде.
Кажется, при этих словах государю связали руки. Точно Нэль не видел, потому что заговорщики, во-первых, обступили императора со всех сторон, а во-вторых, повернули самого Нэля лицом прямо к морде оленя на гобелене.
То, что происходило дальше, было полным кошмаром. Задрав гобелены, их с государем втолкнули в какой-то крысиный лаз и заставили идти вперед. Рот Нэлю по-прежнему держали заткнутым. Мерзавец, который крепко прижимал его к себе и дышал ему в затылок с самого начала вторжения в кабинет, кажется, получал от близости большое удовольствие, а Нэля, насильно притиснутого к нему, трясло от отвращения и ужаса.
Что же касается государя Аджаннара – тот соблюдал царское достоинство и молчал по собственному выбору. Лаз привел их в узкий коридор без окон, коридор – к винтовой лестнице, начинающейся под люком в полу. Шедший впереди человек зажег факел и нес его над головой, но куда наступать, чтоб не поскользнуться, не свалиться со ступенек и не переломать ноги, все равно было не видно. Где они оказались в результате двадцатиминутного похода, Нэль не знал и знать не желал. После плутания в темноте в обнимку с грубым, сопящим от похоти самцом, понятно ему стало лишь одно: и в Царском Городе есть помойки – и в сердцах, и в подвалах.
Нэля втолкнули в квадратную камеру вслед за самостоятельно вошедшим государем и с лязгом захлопнули за ними толстенную ржавую дверь – такой же продукт гигантомании, как все прочие предметы Царского Города. Рядом упали красные бархатные башмачки и зашипел в липкой луже факел. Если бы Нэль не выхватил его, они с государем остались бы в темноте.
Дурацкое спокойствие императора Аджаннара возмущало Нэля. Надо было поднять шум – кто-нибудь прибежал бы. В огромном дворце полно людей. Уж, наверное, похитить государя незаметно можно только в том случае, если сам государь ведет себя глупо: послушно выполняет все, что от него требуют. Нэль поднялся с четверенек и впервые прямо посмотрел на человека, из-за которого оказался в беде. У государя было красивое белое лицо, ухоженные руки, а волосы черные и блестящие, как вороненый металл. А еще государь был похож на Лала. Не просто похож – очень похож. Только не чертами лица, а выражением. Нэль непроизвольно сделал шаг назад. Он боялся, искал сочувствия и желал обрести хоть какую-то поддержку. Но абсолютная бесчувственность товарища по несчастью отбросила его назад, словно ведро ледяной воды, выплеснутое в лицо. Государь смотрел сквозь Нэля, а думал, видимо, о делах государства. Никто, кроме Лала, никогда не смотрел на Нэля так.
Губы государя чуть тронула снисходительная улыбка. Он был настолько спокоен – не надменен, не самоуверен, а именно спокоен, – что не казался живым. Как будто вокруг него никого и ничего нет. Серебряная маска или собственное лицо – Нэль не увидел разницы.
С демонстративным отсутствием выражения на лице государь отошел в сторону, сел на какой-то чурбачок, стоявший в дальнем углу, зубами распустил узел на стянутых шейным платком запястьях и снова застыл, как изваяние. Нэль понял так, что со стороны властей этого государства помощи ждать не приходится.
Тогда он внутренне сжался в комок и заставил себя не дрожать, не трястись от нервного напряжения и страха. Он обулся, воткнул факел в какое-то приспособление в стене, повернулся к государю спиной и прижался лицом к шершавой ржавчине двери.
С той стороны беседовали два грубых голоса.
– Веревку принес? – говорил один.
– Принес, – отвечал второй.
– Не короткая?
– В прошлый раз хватило.
– Ты проверь. Чтобы потом не суетиться.
– Вот обе веревки. Сам смотри. Эта… так… странно… Короткая. А эта… хм. Еще короче.
– Я же тебе говорил.
– Но в прошлый-то раз…
Нэль оторвался от холодного металла.
– Нас убьют? – задал вопрос он.
Государь ничего не ответил.
– Почему? – спросил Нэль, имея в виду все сразу. Государь его понял.
– Драться со мной в открытую бесполезно, – после некоторой паузы объяснил он. – Я сильнее.
«Был», – чуть не сказал вслух Нэль. Он обошел камеру по периметру. Еще раз. Потом в другую сторону. Стащил с руки браслет и уставился на него. Погибнуть в одной компании с местным государственным режимом? Никогда.
Государь вдруг поймал его за руку и потянул к себе.
– Присядь, – сказал он. – Не мелькай перед глазами.
Нэль уселся ему на колено и дрожащими руками прямо под носом императора стал разбирать браслет и монтировать оружие. Он отчаялся и потому обнаглел. Держать нервы под контролем долго у него не получалось. Пока приступ решительности не миновал, нужно пользоваться.
– Что ты делаешь? – спросил государь.
На этот раз ничего не ответил Нэль. Когда устройство было готово, Нэля настигла очередная волна страха: а ведь теперь придется убивать. По другому свободен не будешь. Государь смотрел на держащие оружие руки Нэля.
– Дай-ка, – вдруг сказал он, крепко перехватив Нэлю запястья. – Что это за штучка? Лазер?
Нэль панически дернулся: слово было произнесено на языке таю.
– Откуда вы знаете? – ошеломленно прошептал он.
– Ты разговариваешь во сне, – невозмутимо ответил государь, и ловко высвободил из ослабевших на мгновение пальцев оружие. Нэль попытался отстоять свое имущество, но было поздно. Во-первых, у государя оказалась железная хватка, а во-вторых, за ржавой дверью зашумели.
Государь Аджаннар легонько подтолкнул Нэля и встал сам, чтобы встретить визитеров.
Чудовищная дверь отворилась на треть, и в камеру торопливо протиснулись три человека в придворных одеждах и в масках, и с ними восемь солдат. Лазер Нэля был зажат у государя в кулаке, и от сознания того, что в придачу к дому, семье, свободе и, практически, жизни он потерял и оружие тоже, у Нэля пересохло во рту. Да и сам лазер – он был действенен против одного-двух человек, но при таком количестве вооруженных и закованных в броню солдат – увы, эффективность его катастрофически падала.
Государь слегка подтолкнул Нэля свободной рукой к себе за спину и на полшага выступил навстречу парламентерам от заговорщиков.
– Мой государь, – начал один из вошедших, кланяясь так, будто государь принимал его в тронном зале, а не в вонючем каменном подвале, – то, что задумано нами, мы исполняем исключительно для блага нашего народа и государства. Нас много, и, когда Порядок и Справедливость в стране оказались под угрозой, у нас не было другого пути, кроме объединения. В северных землях сейчас начинается великая война, которую вы не в силах сдержать и успокоить. Напротив того, война эта началась и продолжается только из-за вашего имени. Государи смертны, государство вечно, поэтому государство перед лицом истории обладает бульшим весом и перед лицом народа бульшей ценностью, нежели государь.
